Гарет Пауэлл - Арсенал ножей

— Нет. — Мой голос охрип. — Я не то сказала. Я сказала в точности: «Поступила так, как сочла за лучшее». Тут важное различие…

— Да, я понял.

— Вы им передадите? — оглянулась я на него.

— Дословно.

— Спасибо.

Я снова повернулась к окну. Мое внимание привлек флайер — та черная точка, замеченная мной минуту назад. — Он поднялся над тюремной стеной, на миг завис в воздухе и опустился на плац.

— Ах, — проговорил Бервик сквозь визг его двигателей, — кажется, у нас посетители.

Он вытянул шею, заглядывая мне через плечо:

— Флайер, похоже, флотский. Вы кого-то ждете?

— Как знать? — равнодушно хмыкнула я.

После моего возвращения в Конгломерат для суда прежние наниматели совершенно не рвались со мной общаться.

Я отошла к деревянному столу, налила стакан застоявшейся воды из керамического кувшина и стала пить.

— Столько разных людей хотели бы видеть меня мертвой, и адмиралтейство среди них не последнее.

— Думаете, они явились посмотреть? — изумился капеллан.

— Стервятники слетаются.

Я поставила стакан на стол и одернула подол грубой тюремной блузы. Пригладила зачесанные назад волосы и поправила воротничок. Мне не разрешили выйти на казнь во флотском мундире, но это не значило, что мне нельзя достойно выглядеть. Если мерзавцы из адмиралтейства прибыли полюбоваться моей последней минутой, я готова. Я собиралась выйти из камеры, высоко держа голову, с прямой спиной и посланные в меня пули встретить с достоинством, лишив всех удовольствия увидеть меня сломленной и униженной. И если они надеялись на последние мольбы и оправдания, их ждет большое разочарование.

— Как я выгляжу?

Бервик оглядел мою тюремную робу. Глаза у него влажно блестели в свете единственной лампочки.

— Я бы сказал, как нельзя элегантно.

— Тогда я готова.

Я подтянула вниз манжеты и сжала зубы. В коридоре уже звучали приближающиеся шаги. Проглотив волнение, я напоследок кивнула Бервику и повернулась лицом к выходу.

Звякнул и скрежетнул ключ в замке, и облупленная, помятая дверь камеры шумно отворилась. На пороге, заполняя собой проем, стояли двое. Я ожидала тюремных охранников, сопровождающих на казнь. Но эти люди были одеты в черную полевую форму и зеркальные защитные очки, а в руках держали пистолеты-автоматы.

— Это кто? — резко спросил один, указав стволом на капеллана.

Бервик удивленно вскинул брови:

— Я священник. Пришел утешить приговоренную. А что случилось? Вы кто?

— Не ваше дело.

Пистолет дважды щелкнул, и Бервик схватился за грудь. Святая книга выпала у него из рук.

Второй мужчина обернулся ко мне.

— Вы, — распорядился он, — идете с нами.

Пистолет щелкнул третий раз. Эта пуля попала капеллану в щеку. Голова его мотнулась в сторону, как от удара, и он свалился. Я услышала сдавленный стон. Он барабанил пятками по каменному полу и, кажется, пытался отползти от убийцы.

Четвертый выстрел пришелся в затылок, туда, где позвоночник сходится с черепом. После этого Бервик не шевелился.

Меня взяли за плечи, и я не противилась — позволила вывести себя в коридор. Стрелок шел за нами, задерживаясь у каждой камеры, чтобы пустить несколько пуль в кормушку — узкое оконце, через которое нам подавали еду.

— Что он делает? — спросила я.

Провожатый крепче сжал мое плечо:

— Нейтрализует свидетелей.

Мы дошли до конца коридора и спустились на гулкие плиты первого этажа. У выхода лежали двое в форме тюремной охраны. На плацу расстрельная команда, которую я недавно видела чистенькой и заряжающей оружие, беспорядочно валялась на земле. Яркие красные струйки растекались по щелям между плитами мостовой, подползая к канавкам у краев плаца. Мой похититель, перешагивая подергивающиеся остывающие тела, направил меня к флайеру. Сквозь предупредительно открытый люк я видела других людей в черной форме и зеркальных масках и их пистолеты с утолщениями глушителей на стволах. Друзья они или убийцы? Разобраться мне не дали времени. Грубые руки, ухватив за плечи, втащили меня внутрь. Они еще пристегивали меня к сиденью, а мы уже были в воздухе и разворачивались над зубчатой тюремной стеной, уходя в чистое небо, которое я созерцала последние шесть месяцев.

Я наблюдала, как капитан Констанц осторожно спускается по скользким ступеням от храма. Часть внимания была занята ею, но я воспринимала картину шире. С десятой световой секунды над головой Салли мне была видна не только экваториальная пустыня, но и пыльные нашлепки льда на полюсах планеты. Кроме того, я отслеживала все движущиеся в системе объекты — каждый ледяной осколок, каждый камешек и четыре тугодумных туристских судна, продвигающихся к космопорту на краю пустыни и выходящих из него. Я благодарила судьбу, что сейчас я самый большой и тяжело вооруженный корабль на данном участке: с полностью обновленной оборонительной системой, в которую добавили три батареи противоракетных орудий и усиленную броню обшивки. Двигатели у меня были отлажены, внутренние системы перезагружены, причем мне позволили сохранить часть боевых модификаций, которые я создала при подготовке к бою с братом в далеком мавзолее под названием Галерея. Конечно, старейшины Дома Возврата не разрешили восстановить весь спектр вооружения боевого крейсера. Я не получила боеголовок с антиматерией, осталась без квантового подавителя и мощных аннигиляторов, а уж о химическом и биологическом оружии и говорить нечего, даже паршивой крысиной бомбы не оставили. Однако мне дали возможность отремонтировать и водрузить шесть орудийных башен с рельсовыми пушками, один продольный мазер и семь полностью заряженных торпедных установок с термоядерными боеголовками. Смертоносных клыков военного корабля я лишилась, но сохранила когти, достаточно острые и крепкие, чтобы основательно потрепать всякого, угрожающего жизни и благополучию моей команды.