Ярослав Гжендович - Гелий-3

— Зачем?

— Такова была цель, — ответила она. — Не борись. Кислородное голодание — это не больно. Просто заснешь тяжелым сном без сновидений. У тебя кислород только в ранце, и ты никуда не сумеешь дойти.

— Но зачем?

— Ваша раса никогда не должна покинуть Землю. Вам придется удовольствоваться орбитой. Вы должны понять, что Луна — не для вас. Нельзя допустить, чтобы вы вернулись в космос. Так же, как одним странам предназначена одна роль, а другим — другая, так и вы должны навсегда остаться на Земле. Некоторые из вас уже это понимают, но другие пытаются изменить будущее. На этот раз ваши действия в самом деле могли многое поменять, сведя на нет многолетние усилия. Пришлось положить этому конец.

— Все дело в том, что мы слишком агрессивны?

— Агрессия — лишь интенсивность тех или иных действий. Дело не в ней. Речь идет об индивидуальном сознании. Это отталкивающая аномалия. Нельзя допустить, чтобы некие существа принесли в космос веру в исключительность каждого индивидуума, в мечты, чувства, суждения, право на бунт. Допустимо лишь отсутствие сознания, деятельность во имя общности. Только те, кто чувствует и мыслит одинаково, способны поступать рационально.

— Кто ты?

— Этот ассемблер был спроектирован специально для тебя. Чтобы на тебя воздействовать, пока не стало ясно, какова твоя роль. Симуляции подтвердили, что она имеет ключевое значение, но у нас не было информации, какое именно. Среди вас множество ассемблеров. Они словно пастухи, которые выращивают вас, ведя в нужном направлении — единых мыслей, единых чувств, единых суждений. И тем не менее, иногда требуется коррекция.

— Николета… у тебя в самом деле нет сознания?

— Этот ассемблер снабжен симуляцией сознания. Она написана специально для тебя, так что ты вносил в него изменения, порой непредвиденные — ошибки, иррациональности. Поэтому он изменил метод твоей коррекции, поэтому он с тобой разговаривает. Ты создал такую необходимость в матрице симуляции. К счастью, этот ассемблер будет немедленно деконструирован.

— А те черные… создания?..

— Это только… — она издала звук электрического разряда. — После их вмешательства не остается никаких следов. Ты не мог исчезнуть бесследно, поскольку вызываешь любопытство у других индивидуумов. Тебя должны здесь найти — как очевидное доказательство, что Луна смертоносна для людей.

Он смотрел на нее с тоской — не потому, что ему было страшно умирать, а потому, что красота ее оказалась обманом.

У него на глазах ее лицо затуманилось, она словно свернулась внутрь, и перед ним вдруг возник очередной блестящий манекен в черном, с едва обозначенными чертами, отчего-то напомнивший Механика. Она повернулась и вышла.

Норберт видел, как она идет, оставляя в реголите овальные следы, а потом исчезает в ослепительной вспышке.

Он остался один с запасом кислорода на восемь часов. В разбитом луноходе. Фиксируя каждую царапину на стекле, поскольку по совету мертвого Механика принял таблетку и превратился в камеру.

Возвышавшиеся над ним склоны были ему знакомы.

«Хватит любого ПЭТ». Любого. Где угодно.

База «Солярис». Убежище, в котором можно ждать спасения.

Запас на восемь часов может показаться большим, но при чрезмерных усилиях быстро уменьшается, а когда идешь по каменистой местности, увязая в пыли, усилия требуются просто огромные. Норберт вышел через шлюз и сбросил в пыль сегвей.

Разложив его, он взглянул на склон, уже зная, в какую сторону двигаться.

В пути он продолжал размышлять о Механике.

Если Механик жив — то кем он был?

Неважно, был ли он одним из пастухов или нет, но это давало надежду. Механик сражался за индивидуальное сознание.

Чем меньше оставалось до базы, тем лучше Норберт узнавал дорогу. Почему Тайгер показал ему эту базу, если о ней мало кто знал? Почему все так переплелось?

Шлюз открывался точно таким же образом, как на подводной базе, и так же просто.

Включив электричество, он пошел проверить кислородную установку. Устройство было мертво — окончательно и бесповоротно.

Кролик.

Кролик, который вошел в лазарет и сказал: «Кислородная установка исправна», а тем временем тщательно с ней разделался.

Норберту удалось выиграть не слишком много времени. Оставался лишь кислород в его ранце и запас в баллонах станции, которого при нормальном функционировании не хватило бы надолго даже одному человеку.

А потом он пошел в лазарет и достал свои мини-диски. Чтобы убедить систему провести анализ томографии мозга с помощью новой программы, потребовалось около получаса. Нужно было лишь ввести свою программу как обновление. Затем он лег на кушетку и дождался, когда кольцо датчика опустится ему на лоб…