Фридрих Глебов - Играя в людей. Том 1

— Привет! Слушайте, мне бы Михаила Костина отыскать, не видели?

— Костин? — наморщила лоб блондинка в зелёном платье. — Это с последнего курса? Высокий, темненький, всегда в черной рубашке ходит и смешном свитере с оленями?

— Это кардиган, — тихо поправила ее подружка.

— Да без разницы. Он, кажется, к Лихаревой пошел. По коридору направо, триста пятая аудитория. Его курс предварительно по дипломам отчитывается. Должен быть там.

— Спасибо! — сказал Николай, не чувствуя никакой благодарности, и зашагал в указанном направлении.

У триста пятой аудитории, перешептываясь, стояли несколько человек. У дальнего окна, уже напротив следующего кабинета, о чем-то разговаривали двое парней. В одном Коля, к своему удивлению, узнал значительно повзрослевшего Костина, другой, низкий, худой, верткий, был ему незнаком. Когда дверь открылась, женский голос выкрикнул:

— Симонов! — и собеседник Михаила встрепенулся, шагнул к толпе, стал протискиваться вперёд. Коля счёл, что лучшего момента подойти не найдется, и зашагал к старому недругу.

Ему показалось, что ребро тут же заныло. Вспомнились злые, налитые кровью глаза и плевок:

— Сученыш в выглаженной рубашке! Будешь знать, что языком мелешь!

И — боль. В тринадцать лет ему казалось, что это он весь пополам сломался, а не одно ребро.

Разум почти забыл тот инцидент, а вот тело помнило.

— Привет, Костин.

Натужно-непринужденный тон.

— Мать сказала, ты ей помог?

Михаил развернулся к собеседнику. Окинул его насмешливым взглядом.

— Кто к нам на огонек свечи пожаловал! Маменькин сынок!

Было глупо бояться этого худого жилистого парня посреди людного коридора. Но Коля ничего с собой не мог поделать. То, что случилось семь лет назад, навечно записалось на подкорку головного мозга.

— А ты не-маменькин сынок, потому что ей на тебя насрать. Что дальше?

На лице Михаила ничего не дрогнуло, но взгляд потяжелел.

— Ничему тебя жизнь не учит, Рязань.

— Я тороплюсь. Что мне сказать матери? Что ты ей солгал?

Михаил улыбнулся.

— Передай, что все было очень вкусно, — сказал он и отвернулся к окну.

Коля переступил с ноги на ногу. Блин, и что делать?

— Разочаруешь последнего человека, который тебе верит по собственной глупости?

— Мне насрать. Глупость твоей матери — не моя проблема, а твоя.

— Мне так ей и передать?

Михаил пожал плечами.

— Если яиц хватит, можешь и так.

Кулаки чесались врезать подлецу по морде, но не посреди же института! Ещё до матери дойдет!

— Как был дерьмом, так и остался, — вынес вердикт Коля и развернулся к врагу спиной.

— Ты тоже порядочный кусок говна, мамин мальчик.

Николай, не оборачиваясь, показал как и зашагал прочь. Ребра целы, и то хорошо. Вслед ему донёсся обидный смех.

— Эй, дитё! Лови!

Коля инстинктивно развернулся и поймал белый пакет. Испугался, что это подстава, но руки нащупали мягкое содержимое. Варежки?

— Не мерзни, малипусенька! — крикнул ему Михаил насмешливо. Стоявшие у триста пятой аудитории четверокурсники рассмеялись.

— Чмо, — громко сказал Николай и пошел прочь.

На повороте Коля всё-таки не выдержал, обернулся. Михаил по-прежнему стоял у окна, только теперь обнимал за талию какую-то молоденькую девчонку в джинсовом сарафане. Девчонка сосала чупа-чупс, то и дело вынимая его изо рта, чтобы что-то эмоционально рассказать, размахивая тонкими руками, увешанными какими-то безвкусными браслетами. Коля на всякий случай запомнил и Симонова, протискивающегося обратно к другу сквозь толпу, и девчонку.

На всякий случай.

Пакет Коля открыл только на улице. К его удивлению помимо связанных мамой варежек в нем обитала ещё обёртка от шоколадного батончика, магнитная закладка для книг и телефон. Не супер-дорогой, но всё-таки весьма приличный. Первым порывом Коли было вытряхнуть все в мусорку (возможно, вместе с варежками), потом его посетила более здравая мысль, что не грех попробовать телефон разблокировать. Ну хотя бы для того, чтобы посмотреть, чей он. Может, конечно, по дурости и Костин забыл его, а может, Колю хотят поссорить с кем-то неизвестным, подставив. В том случае возвращаться в институт ради этого уже глупо. А утром он непременно отнесет его в деканат, сказав, что нашел на полу коридора. Но вдруг — и вправду дурак-Михаил потерял? Он же отморозок. А у них в голове как у Винни Пуха — одни опилки.

Наметив план действий, Николай уже более бодро зашагал к остановке.

— Эй, парень! Как проехать на улицу Ленина?