Знакомый район первого уровня города, где находился мой, можно сказать, любимый вход в канализацию, встретил позёмкой, которую ветер гонял по мостовой меж тёплых луж. Белым вонючим и удушливым паром, клубами валящим из воздуховодов мануфактур и дырявых теплотрасс, а также бесконечной капелью и струйкам талой воды, стекающими по ледяным наползням на стенах.
Дно Москвы как оно есть, во всём своём зимнем великолепии. Пустынное и погружённое в таинственную атмосферу полутьмы и таинственного света, пробивающегося сквозь закованные в ледяную тюрьму плафоны дневного освещения с брильянтовых дорог.
Заранее заглушив пароцикл, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я быстро слил воду с котла и стравил лишний пар, затолкал его во дворик-колодец заранее найденного мною заброшенного дома, квартирантов в котором не было уже, наверно, лет пять. Забавно, но при жуткой тесноте и постоянной нехватке жилых помещений на первом уровне здесь всё равно всегда можно найти такие вот пустующие заколоченные бетонные коробки, жить в которых люди просто-напросто отказываются.
Где-то произошло страшное убийство, где-то якобы живут призраки, а иные места просто заброшены по непонятной уже причине, но для народной памяти этого достаточно, чтобы дом считался «плохим», а люди ютились в забитых самостроем трущобах, лишь бы только подальше отсюда. Причём власти зачастую смотрят на это дело сквозь пальцы, ссылаясь на право частной собственности и ответственность владельцев, либо придумывая другие отмазки. В основном, дожидаясь, пока здание не окажется в аварийном состоянии, чтобы просто демонтировать его и построить на этом месте новое, попилив и без того невеликий бюджет под первый уровень данного района.
Отодрав грязный и уже подгнивший лист фанеры, заменяющий снятую кем-то входную дверь, я завёл пароцикл внутрь подъезда и затащил аппарат по скрипучей лестнице на третий этаж, где в одной из квартирок в дальней комнате имелся замечательный самопальный чуланчик. Как раз по размерам готовый принять моего стального коня, если аккуратно поставить его на заднее колесо. Что я и сделал, заодно заблокировав хлипкую дверь видавшим виды потрескавшимся тяжёлым буфетом со с корнем вырванными дверцами.
Хрен его знает, сколько дней меня не будет в Полисе, совершенно не хотелось бросать свой верный пароцикл просто так ржаветь на улице. Тем боле что машины можно просто и не досчитаться, если поставить не в том месте. Не уведут воры, так это сделает городовой, который вполне может посчитать технику брошенной, и потом ищи-свищи своего колёсного друга по административным стоянкам и гаражам с большим шансом на то, что на нем уже ездит сынок одного из мелких, но очень значимых на своём месте чиновников. Платных же парковок под ответственностью какого-нибудь клана я в часовой шаговой доступности, поездив несколько дней назад мимо небоскрёбов, просто не нашёл. Возможно, они и существовали, однако времени заниматься углублёнными поисками у меня не было.
Достав заранее припрятанный в соседней комнате большой вещмешок с притороченным с одного боку стреломётом, а с другого купленным в одном из магазинчиков неплохим лыжным комплектом, я нацепил его на себя и попрыгал, проверив, хорошо ли затянул ремни. В общем-то, идея была в том, что если я ещё не могу, как настоящий чародей, бегать прямо по снегу, не проваливаясь в сугробы, то надо воспользоваться методами посадских простецов.
Единственной существенной проблемой во всём этом деле было то, что на момент покупки я держал лыжи в руках в первый раз в жизни! Впрочем, я не считал, что разобраться с ними по ходу дела будет такой уж трудной задачей. Тем более что продавец более-менее объяснил мне на пальцах, как, собственно, на них ездят. Да и сам я не раз видел барышень из богатых простецов, с выпадением снега катавшихся на этих штуковинах ради удовольствия в парках неподалёку от Академии. И уж если эти слабые прекрасные создания были способны освоить эту науку, то у чародея, пусть и деревянного ранга, проблем вообще возникнуть не должно.
Выбравшись из заброшенного дома и парой сильных ударов шишкой на рукояти меча вогнав на место удерживавшие фанеру ржавые гвозди, я быстро направился к входу в канализацию, из-за прикрывающей решётки которого также валили клубы пара. Не знаю, почему, но внутри было довольно-таки тепло, а местами даже жарко, пусть в каналах и плавали нерастаявшие льдинки. И этим пользовались многочисленные бездомные и бродяжки, презрительно именуемые в народе «бомжами». Грязные, оборванные, заросшие и вонючие мужчины, женщины и дети спасались здесь от зимних морозов, буквально оккупировав залы и тоннели, расположенные неподалёку от входа.
Читать дальше