Сергей Плотников - Память стали

Навес, опирающийся на монументальные бревна-столбы мог укрыть под собой небольшой корабль, не только бронемашину. Это с учетом того, что там уже стоял гусеничный трактор, парочка квадроциклов и мотоцикл. А дальше плотный глухой чехол пытался скрыть очертания еще одного танка. Ага…

— Вещи можно оставить прямо тут, тронуть их некому, — сделал приглашающий жест владелец усадьбы. — Если что, отсюда до дому пешком всего три минуты идти…

— Долго вы! Опять, небось, с железками возился и гостя заставил? — хозяйка дома оказалась очень молодо выглядящей женщиной со смугловатой кожей и фигурой, выдающей очень активный образ жизни. Встретила она нас в прихожей, в фартуке поверх летнего домашнего платья и с половником в одной руке, сурово сдвинув брови. Однако даже мне было ясно, что супруги разыгрывают любимый ритуал «она сердится, он неуклюже оправдывается», причем не передо мной, а сами с собой, для пущего удовольствия.

— В технике да оружии порядок в первую голову должен быть, — Антеро поставил ружье в пирамиду, где уже покоились две двустволки-переломки и сделал приглашающий жест в мою сторону. Волей-неволей пришлось стягивать кобуру с револьвером с пояса. — Вик, позволь представить тебе мою жену, Ильмари Кросс.

— Просто Вик и все? — вот теперь женщина нахмурилась по-настоящему.

— Полное имя — В и ктор, — чуть подумав, признался я.

— Так уже лучше, Виктор, — покивала она, почему-то переиначив ударение. — Мойте руки и за стол!

— В этом доме все слушаются Иль, — тихо подсказал мне глава семьи Кросс, заговорщицки подмигнув.

К чувству иллюзорности происходящего добавилась отчетливая неловкость. Словно я приперся без приглашения к почти незнакомым людям, а те радушно посадили за стол как ближайшего родственника.

Детей Антеро и Ильмари звали, в порядке падения старшинства, Хелена, Матиас и Оливия. Они чинно мне поклонились, пока их представляли, чинно расселись по стульям по сторонам длинного стола… все, на большее мелких не хватило.

— Виктор, а вы откуда?

— Вы ведь на танке приехали? Под навес поставили? А можно посмотреть?! Ма-ам, я быстро, туда и сюда, честно-честно!

— Дядя Виктор, а вы чем занимаетесь? Вот папа у нас — зеле… земе… зем-ле-вла-де-лец, вот! А хотите, я вам наши овощи в погребе покажу? Во-от такие патиссоны!

Пожалуй, я так вкусно не ел… нет, не месяц. Даже не год. И дело не в какой-то изысканности блюд. На ум упорно лез обед на даче у родителей где-то двадцатого августа последних в моей жизни школьных летних каникул — вот уж знать не знал, что его запомнил. С тех пор много чего случилось, сиживал я и в понтовых ресторанах, и тушенку с полусырой полусгоревшей картошкой у ночного костра жрал. Но ни разу больше не почувствовал такого всеобъемлющего спокойствия, всегда еда оставалась лишь более или менее значимым фоном других событий и мыслей.

И вот, в другом мире, случайно попав за стол в чужой семье, на меня внезапно снизошло. Удалось вдруг отпустить все лишние размышления и проблемы и просто поесть. При этом буквально купаясь в пусть и чужом, но таком теплом семейном счастье!

Меня что-то спрашивали, я что-то отвечал, хвалил стряпню хозяйки усадьбы, рассказал мелким Кроссам парочку историй из своих невольных приключений — ничего серьезного, разумеется. После еды Антеро отвел меня на третий этаж, где открыл комнату и вручил ключ.

— Мы немного переделали пару нижних этажей под свои нужды, но последний оставили в том виде, в котором он был задуман. Ильмари утверждает, что нашла дом отдыха «Лесная тишина» в таком виде, словно он был покинут персоналом и постояльцами минуту назад. Мы даже некоторое время думали, что сюда еще люди подтянуться… Но за последние двадцать лет вы третий, кто сюда попал самостоятельно, Виктор.

— Можно просто «Вик» и на ты? — почти взмолился я. После пережитого эмоционального опыта разводить политесы было почти болезненно.

— Хорошо, Вик. Отдыхай, — понимающе кивнул Кросс. — Я вечером удочки с мостков закидываю, если будет настроение, присоединяйся.

Дорожку к мосткам Антеро заботливо снабдил, где нужно, деревянным ступеньками — бывший дом отдыха стоял на высоком берегу Светлой. А через заросли рогоза, в этом месте особенно густые, уложил аккуратненькую гать. Там, где топкий берег сменяла мелкая вода начинался настил добротных мостков, которые дальним концом выходили как раз на небольшую заводь.

— Сетью реку перегородить — рыба через пару месяцев закончится, да и не надо нам столько, — я ничего не спрашивал, но глава семейства начал отвечать, словно я уже поинтересовался. — Если уж ухи захотелось, можно донки закинуть. А за вечер-два на на вялку и копчение натаскать. А удочка так, руки занять. Столько лет прошло, а как забудусь — сигареты по карманам искать начинаю. Даже трубку как-то вырезал, думал, иногда ведь и можно? Но лучше уж удочку, все-таки.