Алекс Орлов - Один в поле воин [СИ litres]

Уже когда он спускался, стали раздаваться хлопки гранат, но не обычных боевых, а, скорее всего, газовых, потому что после хлопков слышалось громкое шипение.

Вместе с тем стрельба не прекращалась, и, едва сбежав на первый этаж, Головин из-за лестничного пролёта увидел захватчиков, которые выглядели очень зловеще.

В огромных шлемах с узкими щелями на уровне глаз, в чёрной броне и бронированных перчатках-крагах, доходящих до локтевых накладок, они стреляли очень выборочно, в то время как на них обрушивался шквал огня.

Пули секли стены, вспарывали магистральные короба и пробивали пневмопроводы. Повсюду был пар, сыпались искры и свистели пробоинами повреждённые трубы.

В какой-то момент двое вывалившихся из багажного отделения штурмовиков увидели Головина, и он, вскинув автомат, длинной очередью опустошил весь магазин, даже не поняв, попал в кого-то или нет.

Бросив автомат, он забежал под лестницу, рванул напольный люк и, оказавшись в узкой аварийно-спасательной галерее, побежал к «парковке А», не сразу понимая, что действует согласно заученной ещё в навигаторской школе инструкции по выживанию.

Он быстро нашёл парковку индивидуальных капсул, сорвал стопор с люка ближайшей из них и проскользнул внутрь слабо освещённого пространства.

Дотянувшись до опломбированного красного рычажка, Головин рванул его изо всех сил, и это вызвало запуск всех систем капсулы.

Её люк начал закрываться, но неожиданно кто-то сунул в него автомат, блокируя крышку, и Головин зажмурился, ожидая выстрела, но вместо этого в люк пролезла рука в краге, которая выдернула из бортовой панели блок навигации, утащив его наверх.

После этого некто убрал оружие, позволив люку продолжить процесс закрывания.

– Вот теперь полетай! Вот теперь попутешествуй! – услышал Головин в последние секунды до старта. А ещё громкий смех и чей-то обеспокоенный голос:

– Ты зачем это сделал, Петерсон? Забыл, что нам приказали?

А потом – «чмак!», сработал механизм окончательной герметизации. Затем последовал резкий толчок от сработавшей катапульты, и Головин завалился на пол тесной капсулы.

С запозданием заметив отсутствие важного блока, запищала сигнализация контроля системы. Замигал красный фонарик с надписью, предлагавшей проверить комплектацию панели.

– Спохватился, тупица! Раньше надо было думать! – крикнул Головин и, привалившись к стенке рассчитанного на четверых салона, заплакал.

Он понимал значение потерянного блока навигации, ведь теперь ему отведено ограниченное время, определённое количеством сублимированных продуктов «с-класса с повышенным коэффициентом усвояемости функционалов».

Что это такое на самом деле, он не знал, просто хорошо запомнил материал курса благодаря препарату «прыгалка», который изготовляли ребята из соседнего общежития.

«Прыгалка» очень помогала в запоминании текстовых массивов, однако имела очень неприятный откат с тошнотой, галлюцинациями и желанием сбежать куда-нибудь от назойливого жужжания.

Этот эффект оставался даже после ухода прочих неприятных ощущений, но хорошо снимался препаратом, который производил знакомый соседа Головина, и Марку он доставался за полцены.

Спасательная капсула двигалась в неизвестном направлении, а Головин продолжал плакать. Но, когда наплакавшись, успокоился, он ещё какое-то время сидел в оцепенении.

Ситуация раздавила его, и он не находил в себе сил даже подумать о своей доле. Потому что это было страшно.

– А что я могу? – спросил он себя и шмыгнул носом. Потом открыл ящик с пищевыми запасами и, прикинув их количество, вздохнул. С одной стороны, одному с запасом на четверых можно было протянуть месяц. А с другой – ежедневно съедать паёк и смотреть, сколько ещё осталось, было так мучительно.

Вскрыв упаковку, Головин машинально, но соблюдая строгую последовательность, проглотил таблетки с протеиновыми кристаллами, затем гранулы с микроэлементами, какие-то жироуглеродные заместители и, наконец, ферменты с целлюлозой, а потом запил всё это водой.

Взглянув на наручные часы, он лёг вдоль стенки и прикрыл глаза, зная, что по внутренним ощущениям поймёт, когда пища начнёт перевариваться и можно двигаться, не опасаясь дисфункциональной диареи.

Столкнуться с диареей в столь ограниченном пространстве было бы совсем некстати.

Однако и ориентироваться на свои внутренние ощущения здесь было трудно, потому что искусственная гравитация в капсуле была ещё менее совершенной, чем на судне, с которого он сбежал.