Антон Демченко - Опричник

— Откровенность за откровенность, — я в очередной раз развёл руками.

— Ну да, ну да, — покивала майор Стенич, приходя в себя и, чуть помолчав, произнесла куда-то в пространство тихим усталым голосом: — А может мой Олежек тоже… из этих?

— В смысле, гей? — приподнял я бровь.

— В смысле, пид…ас. Боевой, — отрезала она. — А что? Парню скоро четвёртый десяток шваркнет, а я ни одну его девушку в лицо вспомнить не могу, да и идиотизм его доказан только что со всей очевидностью. Симптомы на лицо.

— Сочувствую, — пробормотал я, не зная, что ещё можно сказать в ответ на такой оригинальный вывод. Впрочем… спорить с ним я не собирался, ибо согласен на все сто. Уж не знаю, какой привод предпочитает Олег Стенич, но то, что он п…с и идиот — факт.

— Пусть он себе сочувствует, — неожиданно оскалилась Ведьма, но, встряхнувшись, моментально стёрла это, признаться, довольно пугающее выражение с лица. Впрочем, на этом она не остановилась. От Илоны пахнуло злостью, потом сомнением, на смену которому пришла абсолютная уверенность, а следом и железная решимость. В следующий миг моя чуйка как-то неопределённо квакнула… и затихла. А майор Стенич, неожиданно резко вскочив со стула, щёлкнула пальцами, и окружавший нас купол тишины лопнул с громким хлопком, привлекая внимание завсегдатаев, которых в связи с обеденным временем в зале было очень немало. В результате, добрая сотня гостей могла наблюдать, как облачённая в классический камуфляжный наряд наёмника, женщина, одним движением отшвырнув в сторону тяжеленный стол, опускается на одно колено и, вытянув вперёд сложенные лодочкой ладони, в которых лежит невесть откуда взявшийся кинжал в чёрных потёртых ножнах, неотрывно смотрит мне в глаза.

— Прими мою роту, атаман! — Ну …ля! Приехали… Говорил мне старшина: доведут тебя, Обухов, бабы до цугундера! Напророчил, старый хрен.

Я тяжело вздохнул, поднялся на ноги и, взяв из протянутых рук Илоны тяжёлый кинжал, извлёк его из ножен. Полюбовался на отливающую лёгкой синевой сталь старого клинка…

Эх, ладно. Сам же этого хотел, правда, позже и не в таком многолюдстве, но… какая, в конце концов, разница?! Как говорится, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Вот и порежем, но по-своему! Роту хочешь дать? Пожалуйста. Но потом не жалуйся, что тебя неправильно поняли. И вообще, кончился атаман Николаев-Обухов. Вот с признанием статуса и кончился. А значит…

— Я, Кирилл Николаев из рода Скуратовых-Бельских, государев опричник, беру тебя, Илона Стенич, воевода вольной дружины «Червонные Пардусы», дщерью боярской под свою руку и защиту. Ты — мой меч, я — твой щит. По покону. — Кинжал легко ударил женщину по плечу и тут же вновь вернулся в ножны.

— Ты — мой меч, боярин, а я — твой щит. По покону, — хрипло подтвердила клятву эта ведьма, принимая у меня из рук собственный клинок… и облегчённо улыбнулась, не обращая никакого внимания на поднявшийся в зале гул удивлённых голосов.

Покрутив головой и наткнувшись на любопытные взгляды завсегдатаев, я еле сдержал ворохнувшееся было недовольство и, кивком приказав своему новому вассалу следовать за мной, направился к выходу. Ну да, именно приказал, и именно вассалу. А кто она? Не «вассалка» же? И не ватажница… м-да.

— Кир… ата… боярин, а что это сейчас было, а? — тихо произнесла Илона, едва мы покинули бурлящее, словно котёл, заведение «У Мазо».

— Клятва дочери боярской опричному боярину, — пожал я плечами, опершись пятой точкой о сиденье своего квадра.

— Это я поняла, — медленно проговорила Стенич, пиная сапожком задний скат какого-то вездехода. — Но ведь речь шла о клятве ватажника?

— Да ну? — деланно изумился я. — Надо же, какая незадача… и что, отыграем назад?

— Как будто это так просто! — возмутилась Ведьма.

— Да ничего сложного, в принципе, — пожал я плечами. — Если тебя не устраивает происшедшее, можешь вернуться в зал и попросить находящихся там свидетелей вновь поучаствовать в представлении. Только поторопись, а то разбегутся они сейчас по всему Рахову новостями делиться, замаешься потом всех искать.

— Я что, похожа на дуру?! — возмутилась Илона. — Меня мой нынешний статус вполне устраивает… как и боярин. Кстати, боярин, а ты каким боком к Скуратовым-Бельским относишься… в смысле, я не сомневаюсь, а степень родства имею в виду.

— Да я уж понял, — хмыкнул я. — Дед мой, Никита Силыч — Скуратов-Бельский. По матушке.

— А… извини, бояр…

— Кириллом зови, как звала, — махнул я рукой. — Нет здесь напыщенных морд из древних и владетельных, никто не попрекнёт.