Вадим Панов - Поцелуй Уробороса

– Чем ты недоволен? Ты разыграл гамбит, предсказал появление Ярги, и оно произошло. Ты победил. – Пауза. – Снова.

Однако признание его заслуги не произвело на Сантьягу впечатления. Он едва заметно кивнул, показывая, что услышал, небрежным жестом снял с левого рукава невидимую пушинку и поинтересовался:

– Вы точно не ошиблись?

– Нет. – Князь помолчал, обдумывая вопрос и странное поведение комиссара, после чего потребовал: – Объясни.

– Все получилось слишком просто, – ответил Сантьяга. Поднялся со стола, заложил руки в карманы брюк и медленно прошелся перед повелителем Темного Двора, сначала слева направо, затем справа налево. Окружающей Тьме эти упражнения не понравились, однако комиссар не обратил на ее шипение никакого внимания. – Все получилось слишком просто и именно так, как мы рассчитывали: Ярга явился в Тайный Город, принял неожиданный облик, попытался сделать следующий ход, но был схвачен… Кстати, почему вы его не убили?

Князь промолчал.

Комиссар остановился и поднял брови.

– Почему?

– Ты боишься ошибиться? – проклокотал из-под капюшона владыка.

– Почему?

– Ты боишься ошибиться?

Сантьяга понял, что повелитель уперся, и сдался:

– Опасаюсь, а не боюсь, поскольку на кону стоит гораздо больше обычного.

– Ты не победишь, пока будешь испытывать страх.

– Страх – это прививка от самоуверенности.

– Кровь – прививка от самоуверенности, – неожиданно бросил князь Темного Двора. – А страх – это чувство, которое мешает побеждать. – И сразу же, с той же резкостью продолжил: – Ты считаешь, Ярга тебя переиграл?

– Он оказался в ловушке, вступил в бой, но потерпел поражение.

– Нас было двое, – напомнил князь.

– Ярга должен был умереть или победить, – жестко произнес Сантьяга. – Вы не смогли отрезать ему доступ к Источнику, и во время сражения Ярга должен был сотворить еще более сильное заклинание, возможно, из числа запрещенных. Он всегда шел до конца, а сейчас… прекратил бой. Показал себя и прекратил бой. Почему?

– Хочешь сказать, Ярга добился того, зачем явился в Замок? – после долгой паузы спросил повелитель Нави.

– Да.

И мрак вокруг сгустился, недовольный коротким и прямым ответом комиссара.

– Я буду думать об этом.

– Да. – Сантьяга сделал шаг прочь, но остановился, услышав негромкое:

– Если ты прав, получается, мы потеряли и второй Великий Дом?

– Я не знаю, что произошло в Замке, и не могу сказать, чего добился Ярга. – Комиссар, как это ни странно, вернул себе привычный тон, в котором чувствовались нотки иронии. – Но в Зеленом Доме Яргу ожидает сюрприз. Не сегодня. Но весьма неприятный.

– Далину нашли в Нескучном саду, на земле, почти в канаве, – ровным, безжизненным голосом сообщил Сдемир. – Ее изрезали…

– Я видела, – тихо произнесла Всеведа.

Она примчалась в Кузьминки сразу, как только узнала об обнаружении тела, и сочла необходимым напомнить об этом.

– Ее изрезали, – повторил юноша, пронзительно глядя в глаза Всеведе. – И я думаю, это было ритуальное убийство. Мою любимую принесли в жертву.

– Я не узнала раны, – честно ответила Берегиня. – Я согласна с твоими выводами, но не узнала раны. Я понятия не имею, что за церемонию провели над Далиной, и могу лишь повторить, что разделяю твое горе, Сдемир.

– Ты потеряла Федру, – неожиданно произнес барон, продолжая смотреть на женщину.

– Потеряла, – ответила Всеведа, и голос ее дрогнул.

Лишь великая актриса могла идеально сыграть дрогнувший голос в реплике из одного слова. Такая, как Берегиня.

– Нам обоим пришлось заплатить высокую цену за… – Сдемир покачал головой, удивляясь тому, что столь высокая цена уплачена за такую мелочь, как власть над Великим Домом, и закончил: – За то, что мы натворили.

Всеведа склонила голову, быстрым жестом смахнув с ресниц предательскую слезу, помолчала и негромко сказала:

– Во время встречи с тобой Сантьяга предлагал предать меня?

– Разумеется.

– Теперь ты знаешь, как темные выражают неудовольствие.

У Сдемира дрогнули пальцы. Даже не дрогнули – задрожали. И он не стал это скрывать от Берегини: замер, глядя на «провинившуюся» правую руку, а когда спазм прошел, тихо согласился:

– Теперь знаю.

И отвернулся, скрывая увлажнившиеся глаза.

Или же злой огонь, на мгновение в них вспыхнувший.

На одно-единственное мгновение.

А Всеведа, дав собеседнику время успокоиться, продолжила:

– Мы не должны были никого терять. И уж тем более – наших близких. Федра, Далина, Градислава… Их убили не потому, что в том был смысл, а от безумного отчаяния и ненависти. Наши враги поняли, что проиграли, и мстили, демонстрируя слабость и злобу.