Вадим Панов - Поцелуй Уробороса

– Что дальше? – тихо спрашивает Всеслава.

– Вы должны… – отвечает капитан и сбивается. – Вы должны…

И не отрываясь смотрит на открытый Бункер. Смотрит и понимает, что перед ним лежит невероятное, невиданное сокровище: десятки, если не сотни, артефактов чудовищной силы, каждый из которых способен подарить власть над планетой. Или над частью планеты… Аэрба смотрит, и даже он – даже он! – благоговейно замирает пред грандиозным сокровищем.

– Капитан, у меня мало времени, – грустно улыбается Всеслава и роняет нож. Клинок скользит по одежде и пачкает ее кровью.

– Простите, ваше величество. – Аэрба трясет головой, отгоняя опасные мысли, и заканчивает: – Вы должны произнести название артефакта.

– И все?

– И все.

– Как просто… – Всеслава с нежностью смотрит на спящего ребенка и громко говорит: – Юлианский Круг!

И протягивает руку.

И через секунду в ней оказывается каменный диск, густо покрытый замысловатыми пиктограммами. Тонкий, невеликого диаметра, но тяжелый настолько, что королева с трудом удерживает его в руках.

– У нас получилось! – смеется Уэрбо. – Получилось!

Провал затягивается, над ним вновь возникает каменный стол, но не тот, дрожащий, похожий на неряшливую голограмму, а настоящий, твердый, как крепость. Бункер Вечного Сна вновь заперт, но это не важно.

Теперь у них есть все, что нужно.

– Капитан, возьмите. – Всеслава протягивает челу диск, а когда он принимает артефакт, без сил опускается в кресло. И удивленно шепчет: – Откуда оно здесь?

– Кресло сделал я, – грустно отвечает Аэрба. – Не хочу, чтобы вы лежали на столе, ваше величество, или, не дай Бог, на полу. В кресле будет хорошо.

Кресло получилось удобное, с мягкими подушками и скамеечкой для ног. И красивое: деревянная резьба, позолота, нежный бархат обивки… Кресло для королевы…

Почти как трон.

– Да, – отвечает Всеслава, откидываясь на спинку. – Спасибо.

И молчит.

Аэрба пытается подобрать нужные слова, но понимает, что не сможет их произнести: в горле застрял комок.

Аэрба молчит. И прижимается щекой к спящему ребенку.

– Уходите, капитан, – говорит, наконец, Всеслава. – Вам пора.

– Да, ваше величество.

Он вновь встает на колено и целует ей руку. Бледную и холодную. Целует со всей нежностью, на которую способен. Абсолютно чужой, но при этом – последний и самый верный подданный.

Потом закрывается дверь…

Но Всеслава не остается одна. Ее глаза закрыты, но королева видит Мечеслава и улыбается ему. Протягивает руку, прикасается к его щеке и плачет от радости:

– Любовь моя, ты жив!

И смеется, слыша в ответ:

– Конечно!

Она оказывается в объятиях, таких теплых, таких знакомых, и с гордостью сообщает:

– Я спасла наше дитя!

– Ты умница, – отвечает барон, подхватывая Всеславу на руки. – Я восхищаюсь тобой!

Королева чувствует, как кружится от счастья голова.

Щелкает замок, и в Бункере Вечного Сна становится тихо. Как в склепе.

«Погода или химический выброс? Что произошло в городе и появилась ли причина для беспокойства? Как мы должны относиться к тому, о чем не знаем? Столичные медики сообщают, что начиная с пятницы среди москвичей участились случаи недомоганий и головных болей, причина которых осталась неизвестной. Но атмосферное давление, если, конечно, мы можем доверять Гидрометцентру, оставалось стабильным, а значит, загадка происходящего кроется в чем-то другом. Давайте поговорим о том, кто и зачем травит москвичей…»

«События последних дней привели к резкому повышению магического фона в Тайном Городе. К счастью, мы не стали свидетелями грандиозных сражений, как это случилось во время кризиса Кадаф, но многочисленные порталы и маскировочные арканы серьезно усугубили ситуацию, что немедленно отразилось на самочувствии живущих в окрестностях Тайного Города челов. В связи с этим мы настоятельно рекомендуем…»

– Как получилось, что Всеслава умерла? – тихо спросила Инга, глядя… да никуда не глядя, если честно. Рыжая сидела на диване, держала за руку Артема, лицо ее обращено к окну, но было ясно, что Инга не видит ни домов за стеклом, ни ясного летнего неба.

Ничего.

До сих пор собравшиеся в офисе наемники молчали, обдумывая сообщение Кортеса, и вот последовала первая реакция:

– Почему Всеслава умерла?

Чувствовалось, что для рыжей это очень личный вопрос. Она слишком близко к сердцу приняла трагедию королевы.