Владимир Томашов - 43-я зона

Это было хорошее время. Ты едешь в машине, из радио льется старое доброе ретро, под которое твои родители стоптали не одну пару модной обуви. На улице сыро, серо и зябко. Все куда-то спешат, а ты включаешь печку, подъезжаешь к закусочной типа Макдональдс и заказываешь себе крепкий, горячий кофе с картошечкой фри. Еще можно сырный бургер, если не слишком бьет по карману. Потом пристраиваешь где-нибудь свою железную карету, устраиваешься поудобней и спокойно, с аппетитом ешь. Снаружи суматоха и не уют, а ты закрываешься в своем мобильном кабинете и плевать на все.

– Построились! Построились!

Или если Морозко вдруг схватит всех за задницу и разрисует (очень красиво) светлые окна твоего дома. На столе дымится чай с лимоном, а на улице метель и страшно воет ветер. Дома тепло, хорошо. Мажешь свежий хлеб маслом и малиновым вареньем…

– Шевелитесь мухи сонные!

…кусаешь и присербываешь горячим чаем. Скоро придет твоя хорошая подружка и ее нужно будет отогреть после такой непогоды. Потом вы нарядите елку, зажжете гирлянды и, укрывшись пуховым одеялом, посмотрите какую-нибудь сказку.

– Давай! Давай! Становись!

Это было прекрасное время.

– По-порядку, пошли!

Это было в прошлой жизни.

– Рассчитайсь!

– Первый.

– Второй.

– Третий.

В прошлой жизни мы имели личные машины и дома, а свободное время могли проводить с удовольствием.

– Восьмой.

– Девятый.

– Десятый.

И мы могли ненавидеть те моменты, за которые сейчас бы отдали все на свете.

– Двадцать второй.

– Двадцать третий.

А чего стоит горячая ванна и крепкий сон.

– Сорок восьмой.

Нормальный, спокойный сон, которого не было целую вечность.

– Семьдесят восьмой.

Или жаренные на барбекю куриные лапки с хрустящей корочкой и свежим овощным салатом.

– Сто второй, расчет окончен.

Теперь мы живем по-другому и мечтаем о прошлом. Мечтаем и помним всякий раз, как делаем новый вдох.

Меня зовут Всеволод Зайцев и это 43-ья зона.

Главная городская больница, больше похожая на тюрьму, теперь служит убежищем для трех сотен человек. Наспех доделанный забор – добавили два метра шлакобетона – обнесли колючей проволокой и усеяли битым стеклом. Оконные проемы преградили неровными прутьями ржавой арматуры, накрест схваченной буграми электросварки.

Добротное советское железо толстыми воротами обозначает вход и выход, а крыша здания оказалась такой себе патрульной вышкой, где в каждом углу дежурит дядя с автоматом, так что граница на надежном замке.

Весь правый сектор первого этажа забит консервами и сухими гарнирами в герметичных пластиковых коробках. Нас уверяют, что крысы их не возьмут, к тому же там везде понатыканы ультразвуковые отпугиватели.

Две мощные ВЭС украшают эту угрюмую картину, до боли напоминая благополучный флюгер – детское творчество типа: «Сделай сам» или «Очумелые ручки».

Своя скважина здесь была пробита еще с тех пор, когда со спокойной душой было можно пускать пузыри в ванной или платить налоги, что примерно то же самое. Теперь никому не надо твоя потная треть зарплаты, а лишь тот самый пот, упавший с кроткой (обязательно) головы, ибо теперь твоя зарплата это крыша над головой, сухая вредная еда и люди-хаки с АКМ через плечо.

– Так, ласточки, еще раз повторяю, никто здесь никого не держит, так что если хотите показать свой характер – вперед за ворота, на вольные хлеба, так сказать. Скатертью дорожка. Мы вам даже сухпаек сложим. Ну а кому нужна пища и кров, кому нужна защита, тот пусть будет так любезен, шевелить батонами, когда ему говорят, ибо не за красивые глазки вы здесь казенную тушенку уминаете.

Человек в униформе и «Макаровым» на боку обвел всех взглядом и продолжил:

– Нам с вами выпала великая почесть – стать основателями новой жизни, но у нас может не хватить сил и на собственную, если не будем держаться вместе. Запасы еды не бесконечны, а наши метеорологи пока не прогнозируют осадки небесной манны. Так что не кривите рожи, мы все здесь в одной упряжке.

Конечно люди кривили рожи. Продавцы, пенсионеры, бизнесмены, работяги, студенты. Казалось бы, еще вчера они могли сладко потянуться в своей постельке, громко зевнуть, потом поджарить тосты и сварить кофе, а не слушать приказные вопли здорового бритоголового сержанта. Первые несколько дней всё выполнялось безропотно, но теперь все потихоньку стали приходить в себя, осваиваться и проявляться.