Владимир Томашов - 43-я зона

– Ну, так мы всех потерять можем.

– Остальным надо дать, что им нужно.

– Это что же?

– Фамилии, – сказал Плетнев.

Густая, кромешная тьма. Слегка волнуется огонек затертой «зиппо», но он не освещает и метра. Если вытянуть руку вперед, то будет видно лишь костяшки кулака, а вот пятерня с обкусанными ногтями уже растворяется во мраке. Спокойно, ты ведь пережил это однажды, справишься и на сей раз. Главное успокоиться, унять бешеное сердцебиение. Сейчас нужно осторожно, очень медленно, чтобы ни на что не наткнуться, добраться до здания. До того как Господь выключил свет оно было справа от меня, на расстоянии пятидесяти шагов, не больше. Там вода, еда и Лина, а это все, что мне сейчас нужно. Сегодня она осталась на уборку и ей здорово повезло.

Еще там есть свечи. Конечно они ни чем не лучше моей зажигалки, но две свечи вместе куда веселее. И можно шептаться. Звуку едва до локтя хватает, не то что до костяшек, а потом он глохнет. Глохнет в этой густой темнотище, словно задыхается. Вот если заткнуть уши и поговорить будет нечто похожее. Глухой одинокий звук, но можно шептаться. Мы уже делали это в прошлый раз и это самое приятное, что может быть в подобных обстоятельствах.

Два незнакомых человека в абсолютной темноте и тесной близости. Никто вас не слышит, вокруг пустота, а вы красивы, напуганы. Весь мир рухнул, тяжело дышать, вас переполняют страсти и скорей всего последний раз. И этот шепот. Какие бы серьезные вопросы вы не старались нашептать друг другу на ухо – этот волнующий интим никуда не девается.

Влажный воздух изо рта щекотно шелестит по ушам и шее. Ваши запахи. Дыхание. Волнение. Даже конец света отодвигается на задний план и невозможно не закончить все тем, к чему ведет это странное, растущее желание… если на вас не налетит паникующий идиот с глазами как у недобитого быка.

Ты падаешь, зажигалка отлетает в сторону и даже непонятно куда она упала, потому что темнота поглотила этот звук. Я остервенело бегаю ладонями по асфальту в надежде скорее найти свой карманный огонек за три доллара, но нахожу кое-что получше. Холодная кожа высокого женского сапога, который (уверен) роскошно сидит на теплой красивой ножке, по которой ты поднимаешься все выше. Это она. Та, что прерывающимся шепотом спрашивала меня что случилось. Та, которой, задыхаясь, я отвечал какую-то несуразицу.

В висках стучит, становиться жарко, во рту пересохло. Я даже не знаю её имени, а она прижимается ко мне и пылко впивается в губы, но кто-то снова налетает на нас – наверное тот же придурок. Он больно бьет меня в бок и, споткнувшись, падает на неё. Я чувствую возню, он путается в ногах. Я чертовски зол и хочу разорвать его на части. Рядом лежит она и потирает себе коленку. Идиот побежал, наверное, дальше, но момент упущен – это чувствуется и в кромешной тьме.

Я говорю ей держать меня за куртку и возобновляю поиски «зиппо». Спустя целую вечность, когда к превеликой радости обоих я нашел американское огниво, мы познакомились, но уже без интима. Все, вроде, было так же и мы оба старались вернуть момент, но тщетно. Он больше не возникал. Зато вернулся страх. Настоящий страх и полное недоумение…

Воспоминания оборвались резко и довольно неприятно. Подземные толчки. Будто начались схватки у нашей голубой, круглой старушки. Очень неприятно. Словно злая, ужасающая сила норовит разорвать земную твердь изнутри.

Я пригнулся и стал наподобие борца сумо, стараясь держать равновесие, но это не особо помогало. Дрожь земли свалила меня на бок совсем недалеко от входа – я знал это по шагам.

Подо мной все трусило и ревело, и этот страшный звук не прошел мимо ушей. Потом я услышал странный глухой удар. Слабовато, но очень близко и, когда вывел огонек в ту сторону, адреналин прошил меня через все поры – здоровенная лопасть ветряной электромельницы пронзила почву в тридцати сантиметрах от меня. Совсем немного, всего лишь школьная, канцелярская линейка, всего два карандаша или кухонный нож. Вот на каком расстоянии я был от беззаботного будущего с кишками наружу.

– Эй, кто здесь?! – ах, я совсем забыл, что кричать бесполезно.

Освещая себе путь, я пошел (скорее пополз) вдоль упавшей станции, чуть не стоившей мне жизни. Там кто-то был. Короткий миг, ничтожная искорка – раз и все, – а еще так, будто… да нет, вряд ли такое бы заметил, больно густая ночь. Ого, и правда все-таки. Разводы на земле, тут что-то тащили, вон туда. Или кого-то? Следы вели в другую сторону от главного входа, к которому я шел. Может привалило кого? Та нет, наверное споткнулся просто. Может ногу подвернул и сам пополз.