Питер Бретт - Трон черепов

Он повернулся, обвел взглядом зал и посмотрел в глаза каждому.

– Пора смириться с тем, что отец не вернется. Поскольку мой брат мертв, инэвера велит мне заменить его на Троне черепов. – Он обратился к Ашану: – Ты вправе отказать в этом. Знай, что в этом случае твоя смерть не будет бесчестной.

Ашан осклабился:

– Только если ты сумеешь меня убить, мой мальчик. Но сперва тебе придется обратиться к дамаджи, чтобы расчистить путь.

– И правда, – кивнул Асом, отвернулся от Ашана и двинулся по проходу.

Дойдя до конца, он скомандовал:

– Дамаджи! Шаг вперед!

В проход, как один, шагнули его братья-дама. Дружно повернувшись к своим дамаджи, они поклонились.

– Прошу прощения, достопочтенный дамаджи, – произнесли они хором, – но я должен оспорить твое руководство племенем. Ты вправе отказать мне. Знай, что в этом случае твоя смерть не будет бесчестной.

– Это возмутительно! – вскричал Ичах. – Стража!

– Стража тебя не услышит, дамаджи, – улыбнулся Асом. – Мелан заперла двери и запечатала их метками тишины.

Мужчины встали в боевые стойки, и Ашия с Асукаджи остались островком мира среди внезапной напряженности. Ашия застыла, не зная, что делать. Асом, конечно, все это спланировал, но ее в это не посвятил.

Слова: «Позволь Мелан увидеться с моей матерью» – приобрели вдруг зловещий смысл. Она вопросительно взглянула на Асукаджи, и в тот же миг брат набросил ей на горло гарроту. Она отреагировала быстро, но недостаточно. Приплясывая сзади, Асукаджи скрестил кулаки и затянул удавку.

Ашия задохнулась, ее голова мотнулась в сторону, но она смирилась и нагнулась. Упершись стопой в пол, она выполнила прием под названием «скорпион» – резко выбросила назад другую ногу и врезала Асукаджи по затылку.

Брат устоял, но Ашия сумела просунуть под гарроту палец и худо-бедно вздохнуть.

Удушение. Все неизменно заканчивалось удушением.

Она продолжила пинать Асукаджи и бить его свободным локтем, но брат не отпускал, принимал ее размашистые удары и затягивал цепочку. Их ноги ходили ходуном, каждый стремился заполучить рычаг и отказать в нем противнику.

Ашия на миг встала твердо, но, когда подняла ногу для пинка, Асукаджи оказался готов. Он сделал подсечку и увлек сестру на мраморный пол.

– Ты правда вообразила себя его дживах? – осведомился Асукаджи. – Решила, что чем-то ему важна? Ты провела под ним всего одну ночь и думаешь, что заменишь меня? Асом мой, сестра. Отныне и навеки.

Действительно, Асом взглянул на них с бесстрастием и холодом в ауре. Асукаджи мог с тем же успехом давить жука.

Ашия оттягивала цепочку, пока из пальца не пошла кровь, но не смогла просунуть другой. Лицо начало опухать, и конец выглядел неизбежным.

Она видела, как шар’дама казнили своих дамаджи. Иначе это не назовешь. Все дамаджи мастерски владели шарусаком, но всем им опять-таки было за шестьдесят, а нескольким – намного больше. Вдобавок многие располнели, а сводные братья Асома – молоды и в расцвете сил.

Но дело было не только в этом. Все юнцы успели вырезать на кистях метки, и кулаки их сверкали магией хора. Энергия, впитавшаяся в рубцы, наделила их нечеловеческими силой и скоростью. Она напрочь обесчестила их победу над дамаджи, которые один за другим валились под бешеным натиском.

За считаные секунды погибли все, кроме древнего Альэверака, который пританцовывал перед Маджи. Старый дамаджи тоже истреблял в ночи алагай. Он был тощим и высохшим, однако силы набрался такой, какой не знал десятилетия. С обеих сторон пока не было решающих ударов, захватов или бросков.

Но Ашия, хотя в глазах у нее темнело, отметила, что Альэверак только примерялся к юнцу. Он со спокойствием в ауре изучал оборону Маджи и выискивал бреши.

Это стало видно и по его движениям, когда он подстроился под противника. Дамаджи не умели видеть в свете Эверама, но и Альэверак заметил возросшие способности Маджи, а также крепко сжатый по ходу боя кулак.

Он не видел силовых линий, благодаря которым тот оставался стиснутым, но разорвал их легко, как Энкидо, ударив большим пальцем ноги в запястье молодого дама. Маджи непроизвольно разогнул пальцы, и, хотя он быстро оправился и сжал кулак снова, вред был нанесен.

В угаре побоища никто, даже Асом, не заметил осколка демоновой кости, который выпал из горсти Маджи и запрыгал по полу.

Но все увидели, что в поединке произошел перелом. Альэверак остался бесстрастным, но усилил натиск, и на лице Маджи проступил страх. Он отшагнул назад. Савас подался к нему на помощь, но Асом поднял руку, останавливая: