Питер Бретт - Трон черепов

– Они атакуют стратегические участки, – сказала Ашия.

Демонам недоставало точности, которая возникала под управлением мозговиков, но они сосредотачивались в местах, где оборона наиболее слабая, и накидывались на меточные столбы, расширяя зону влияния.

Асом кивнул:

– Возможно, отец, как провидела мать, стоит на краю бездны и сдерживает князей Най, но у Нее найдутся и кай.

– Оборотни, – подхватила Ашия, сжав копье крепче.

– Мелан предсказала, что одного мы встретим, – согласился Асом. – И в этом испытании, жена моя, мы должны сражаться плечом к плечу.

Ашия с горячностью кивнула. Хамелеон убил Энкидо, и в честь господина она покажет солнце другому.

– Сегодня ночью твоя слава безгранична, муж мой. Я горжусь тем, что стою рядом с тобой.

Через час их атаковали: огромный лесной демон, окруженный дама, внезапно ударил лапой, превратившейся в длинное рогатое щупальце. Он отшвырнул им полдюжины человек. Метки, вышитые серебром на одежде, не допустили худшего, но все были оглушены, трясли головами и упирались руками в землю, пытаясь хотя бы сесть.

На помощь братьям-дама бросился Хошкамин. Щиты его воинов лучше отразили удары хамелеона, но демон крутанулся и хлестанул щупальцем через тонкий зазор между щитами и почвой. Шарумы с криками попадали, многие – обезножев.

Ашия с облегчением увидела, что Хошкамин этой участи избежал. Магия дама’тинг могла залечить многое, но даже она не в силах вырастить отрубленное. Ашия с воплем ринулась в бой, отвлекая тварь от братьев, пока те перестраивались.

Асом последовал за ней, но муж не поглотил в ночном бою ни толики магии, а потому отстал. И хорошо. Асом превзошел все ожидания, но из оружия взял лишь меченые ногти, и новый противник ему не по зубам.

Щупальца хлестнули, однако Ашия была готова к этому. Увернувшись от первого, она перепрыгнула через второе и поймала на щит третье, не замедляя наступления. Едва она приблизилась, как выросло еще два, и она бросила щит, чтобы нырнуть между ними.

Грянувшись об Ала в кувырке, она вскочила на ноги и, воспользовавшись инерцией, изо всех сил ударила кулаками в сердце демона.

Взрывная волна магии разошлась по рукам, наполнив Ашию неведомой доселе силой. Черные глаза оборотня потрясенно расширились, и Ашия ответила свирепым взглядом, желая увидеть, как вытечет его нечестивая жизнь.

– Да сожжет тебя Эверам во имя Энкидо!

Демон пронзительно заверещал ей в лицо, и она попыталась выдернуть копье и ударить снова, но обнаружила, что оружие засело намертво. Не отрываясь от темных глаз твари, она поняла свою ошибку.

Из груди хамелеона выросла лапа скального демона, которая вышибла из нее дух, плотно прижав к земле, и заскребла когтями по вшитым в одежду пластинам из меченого стекла. Когти их не прокалывали, но это не утешало, ибо Ашия чувствовала, как трещат ее ребра.

Копье, пронзившее корпус демона, освободилось, как ложка в горячей смоле, и упало на землю, недосягаемое. Под одеждой пряталось и другое оружие, но Ашии, угодившей в тиски, не удавалось его достать.

«Эверам, я готова», – подумала она. Она служила Ему во всем и умрет на когтях алагай, как требовала кровь шарума. В этом не было бесчестия. Такое же существо убило ее господина, такое же сразилось на равных с Избавителем. Это – достойная смерть.

Когда оборотень отпрянул в намерении нанести смертельный удар, к нему метнулся Асом. Ашии захотелось крикнуть, чтобы муж спасался, бежал, но даже при силах вздохнуть она не стала бы так его позорить.

«Мы вместе пойдем одиноким путем». Чего еще желать супружеской паре? Эверам соединил их в жизни. Казалось естественным и умереть как один.

Но Асом ударил, и магия вспыхнула так ярко, что обожгла меченые глаза Ашии. Она заморгала и затрясла головой, словно взглянула на солнце, и пятна огня плясали перед ней несколько секунд. Клешни отброшенной взрывом твари разжались, затем полностью убрались. Ашия зажмурила глаза, потом открыла.

Сияя магией, лапа демона горела и дымилась в зажиме Асома. Муж разделся до простого белого бидо, избавившись даже от сандалий и бинтов на руках.

Теперь Ашия поняла, почему он прятал кисти в последние дни. Его кулаки – все тело – покрывали выпуклые рубцы. Подобно отцу, Асом вырезал на себе метки, дабы одним прикосновением стать анафемой для детищ Най.

До этого он горел тускло, сражаясь без содействия символов и утверждаясь в глазах Эверама и шарумов. Но теперь его кожные метки превратились в огненные письмена, и он светился так ярко, что вокруг образовался нимб, который был явлен всем – как в меточном видении, так и без него.