Владимир Поселягин - Я – танкист

– Ясно, – кивнул старлей. – Хотя не совсем понятно, как ты собираешься самолёт угнать.

– Это тебе и не нужно знать, план операции уже разработан, осталось осуществить. Мне главное, чтобы лётчик был, что сможет чужую машину вести.

– Справимся, – уверенно кивнул Владик.

Выплеснув из кружки оставшуюся муть, я встал и громко скомандовал:

– По машинам! Приготовиться к движению!

Бойцы забегали, Минский стал командовать сбором, помогая Лосеву. В общем, три минуты, и все находятся в технике, кто на мотоциклах, кто в кузове бронетранспортёра. Тут вот пришлось потесниться, два крепких летуна прибавились в пассажирах. Кстати, Ольга ко мне пересела. Пришлось бронешторки опустить с её стороны, чтобы не рассмотрели советского армейского медика.

Выехав на дорогу, мы покатили дальше. Через шесть километров свернули на другую просёлочную дорогу, проехали по единственной улице небольшой деревушки, где немцы на постое были, но нас они не тормознули, лишь проводили взглядами. Мы их не заинтересовали. Через три километра выехали на другую, не такую загруженную трассу, и я велел остановиться. Развернул бронетранспортёр и задом загнал его на обочину, чтобы у пулемётчика был широкий сектор стрельбы по перекрестку. Тут показалась очередная автотранспортная колонна противника, но она меня не заинтересовала. Минский и Майский припарковали свои мотоциклы рядом, и когда я вышел из кабины «Ганомага», по моему знаку подошли.

– Боец, – обратился я к Майскому, – прогуляйся по обочине, поглядывая на колонны, но не останавливай их, мы имитируем немецкий пост. Сержант, карту читаешь?

– Читаю, товарищ майор.

– Смотри, мы здесь, а вот немецкий фронтовой аэродром. Самолёты рядом потому и гудят, что он недалеко.

– Как близко, – удивился тот, и мы синхронно посмотрели на пять бомбардировщиков, что, сбрасывая скорость и высоту, направлялись в ту сторону.

– В четырёх километрах дальше на юг, – согласился я, вернувшись к изучению карты. – Значит, смотри, берёшь своего напарника и едешь к аэродрому. Приближаться не нужно, но осмотрите, где находится охрана, где стоянки самолётов, как располагаются лётные и технические части. Где охрана проживает. Какие возможности незаметного подхода на территорию. Ты разведчик, должен разбираться. Вот блокнот. Зарисуй, чтобы в темноте мы не плутали. Всё ясно?

– Ясно, товарищ майор. Мне бы одного лётчика с собой, они-то точно разберутся, что где находится, так быстрее получится.

– Логично, – согласился я и стал говорить громче, мимо нас, обдавая дорожной пылью и вонью выхлопных газов, проходила очередная немецкая транспортная колонна. – Летуна получишь. Кому форма подойдёт, тот с тобой вместо пулемётчика и отправится. Подожди тут.

Пройдя к бронетранспортёру, я открыл задние дверцы и крикнул Лосеву:

– Переодень одного из летунов в форму немецкого мотоциклиста. Пулемётчика, так что только верх, можно без низа. Без разницы кого, главное, чтобы форма подошла. Работай.

Вернувшись к мотоциклу Минского, на сиденье которого я и развернул карту, продолжил:

– Сделай вид, что у тебя мотоцикл сломался, и возись с ним, пока летун будет делать зарисовки аэродрома. Если будет кто подъезжать с предложением помочь, просто молча отмахивайся. Если что-то заподозрят, давай очередь из своего МП, на мотоцикл и ходу оттуда. На всё про всё у вас полчаса, не больше. Здесь вы нас вряд ли застанете, но следующая точка встречи вот тут, за аэродромом. Если нас не будет, подождёте, изображая пост. В этой операции старший ты, летун только наблюдатель. Это всё. Сейчас заправь технику, а то у тебя бак пустой. Канистра с бензином вон, на коляске закреплена, если она пустая, воспользуйся нашим горючим. У нас на броне четыре полных канистры, Лосев их уже осмотрел.

Пока Минский готовил свою технику к поездке, я прошёл к десантному отсеку, там, пыхтя, пассажиры одевали Соломина. Один из комплектов отлично ему подходил, вот тот, скинув форму, и надевал чужую. Ему подошла форма обер-ефрейтора, так что пришлось снимать её с бойца. Повторив уже старлею суть задания, сообщил, что летун будет в подчинённом положении, передал ему планшет с блокнотом фельдфебеля. Тот поправил форму, повесил на плечо автомат и выбрался из десантного отсека, цепляя ещё и планшет. Поставив его по стойке смирно, я осмотрел Соломина. Одели его полностью. Покосился на щетину и поморщился. Ладно, хоть едва видно, а то совсем плохо было бы. Пришлось бы брить.