Марьяна Сурикова: За краем небес

Словом, напрасно боялась, что Эртен обиду на меня затаил. Окончательно это поняла, когда нам на пути мховая обманка попалась.

Тальраир ее распознал, а после заставил все кочки в ряд выстроиться, чтобы лошадям точно по тропке прошагать можно было. Воин с эльфом вперед пошли, между собой скакунов ведя, а я следом хотела, да тут диор вдруг на руки подхватил и, протеста не слушая, вперед понес.

— Ноги вымочишь, — сказал коротко. — У вас в северной стороне ночи холоднее, а болеть в пути не ко времени.

Мой язык в кои-то веки онемел, а сама я очень старалась крепкие мышцы, под руками ощущаемые, пальцами не мять, и к телу мужскому не прижиматься покрепче. И ведь удивительно, сколько бы король подводный чудесами изумительными ни сражал, а сердце не дрогнуло. Диор же магию лишний раз не призывал, потрясать воображение силой своей не спешил, зато от заботы в мелочах простых, от внимания непоказного душа сжималась.

Так наше путешествие и продолжалось. Мне, с одной стороны, поскорее родных увидеть хотелось, а с другой — ехала бы и ехала. Ведь только достигнем деревушки, как расстаться придется.

Особенно сильно я за это путешествие вечера полюбила, когда солнышко за край садилось, сумерки на землю опускались, а путники начинали на привал устраиваться.

Я костром обычно занималась. О пище да готовке самой заботиться не приходилось, все мужчины добывали. Я даже не сомневалась, что им в этом деле портал хорошо помогал. Мне же только согреть да после прибрать оставалось. Зато как хорошо было сидеть, слушая потрескивание костерка, тянуть к мягкому теплу руки и слушать рассказы путников об их жизни.

О Тальраире много нового узнала, не все же из воспоминаний Шеаллин выудить успела, да и невесте он всего не рассказывал. Например, баек веселых с академической поры с ней не травил. Они оба — Тальраир с Эртеном — в магических академиях учились. Тинар же в клане наемников все премудрости сызмальства постигал.

Его мать туда отдала, только научился деревянный меч в руках держать. Отцом-то наемника тоже некий воин был. Мимо деревни проходил, девку пригожую охмурил, а, дитем одарив, дальше пошел, куда ветер свободы звал. Вот мать, сына до нужных лет взрастив, отправила его к наемникам, чтобы мужчину воспитали. У них по кодексу вольному, только сынов воинов брать разрешалось. Тинар и по сей день матери за то благодарен был и всегда о ней тепло отзывался, говорил, что пару раз в год навещает, подарки привозит. А теперь еще и задумался в столицу перевезти, потому как позвали воина моего не просто на королевскую службу, а под руководство самого военачальника.

— Чай за заслуги твои? — я за Тинара порадовалась. — Оценил, стало быть, воина хорошего?

Наемник плечами пожал, хмыкнул и взгляд в сторону Эртена бросил.

— За заслуги, сардар? — вопросил.

— За смелость, — тот ответил, — не каждому духу хватит сардара за ногу цапнуть.

Тинар рассмеялся, а я смешалась вконец. Про ногу какого сардара говорили? Рот открыла спросить, а тут Тальраир вмешался:

— Среди эльфийских воинов нет вольных, у каждого главенствующего клана своя лютина.

— Что свое? — я больше по привычке спросила, а у самой уж ответ в голове мелькнул.

— Дружина, по-вашему, отряд, — Тальраир ответил. — Остальные кланы подчиняются верховодящим, их отряды объединяются под начальством лютин. Например, я подчинялся эсте, на вашем языке предводу, Призрачных теней, то есть моего собственного клана, но обучение проходил на соответствующем направлении академии Тау Вердин.

— Это что значит? — Тинар спросил.

— Тау Вердин — один из ведущих кланов. Если перевести дословно, получится «клан Лесной тени».

Эти названия мне были знакомы. Шеаллин как раз из этого клана происходила, которому Тальраир подчинялся, а дядя ее приходился дальним родственником одному из трех советников главы клана. Удивительно все же, что я теперь столько всего об эльфах знала, даже словам Тальраира не удивлялась и названия их непростые, эльфийские, могла без запинки проговорить.

В этот миг как раз голову подняла, чтобы про дядю эльфийского вопрос задать, да случайно взгляд диорский на себе поймала. Он не стал вид делать, что не смотрел, зато я зарделась, про вопрос забыла. А у самой вдруг в голове пронеслось, будто вспышка мелькнула, как диор меня на руках держит, крепко-крепко к себе прижимает, а в глазах пламя светится и отчаяние ярче того пламени горит. Тряхнула головой, развеялось воспоминание, а я только лоб потерла в замешательстве. Пригрезилось, что ли?