Роман Глушков - Сорвавшийся с цепи [СИ,с издат.обложкой]

- Нормально, Мурат Антонович, - отозвался Илюха и от внимания к нему самого Горюева сразу приосанился. - Год без троек закончил. Только Интернет здесь плохой, с перебоями, но для учебы его хватает.

- Хоть такая связь есть, и то хорошо, - посочувствовал Горюев. - Ничего, к тому времени, когда будешь поступать в институт, вы с семьей переедете на Юг и ты станешь учиться по-настоящему. Китайский-то зубришь?

- Зубрю помаленьку. Он есть в программе.

- А твой батя?

Илюха растерянно посмотрел на отца.

- Ничего, как только парень свободно заболтает по-китайски, так сразу меня поднатаскает, - отшутился Мизгирь, давая понять, что сам он к переезду на Юг пока всерьез не готовился.

Горюев открыл было рот, собираясь что-то ответить, но не успел. На правом фланге грянул выстрел, а за ним еще один.

- Не слышу доклад! - прокричал Мизгирь в наступившем после стрельбы затишье.

- Первый номер! Не взял! - донесся из-за деревьев голос Малахая, пожилого комвзвода с буровой «Щедрая». - Но подранил. В плечо. «Звери» в полусотне метрах впереди, на дне ложбины. Кабы не чертовы деревья, бутылка виски была бы уже моей!

- Размечтался, старый черт, - усмехнулся Мизгирь. И подытожил: - Ну вот, теперь они в курсе, что я им соврал, и побегут во все лопатки. Прибавим шагу! Если не прощелкаете клювами, можете уложить всех троих на склоне ложбины!

- И почему они всегда удирают в одном и том же направлении? - спросил Горюев, выискивая в прицел мелькающих среди деревьев беглецов. - Эта дорога для них что, медом намазана?

- Все просто, Мурат Антоныч, - ответил комвзвод. - Первое, что видят «звери», когда выбегают с форпоста - дымы китайской ТЭЦ. Потом вспоминают, что она рядом с шоссе, а то ведет прямиком в Погорельск. Иных путей для бегства здесь нет. Вы же летаете над этими землями на самолете и видите, насколько они безжизненны.

- Что есть, то есть, - согласился полковник. - И это еще мягко сказано. Самое обидное, что многие земли пустеют до того, как попадают в цунамиопасную зону. Ты бывал в Теряево?

- Бывал пару лет назад. Симпатичный городишко. «Топ-Нефть» там всем заправляет.

- Заправляла. В прошлом году землетрясение разрушило единственный тамошний мост через реку. Теряево сразу отрезало от мира, «Топ-Нефть» свернула работы и город обезлюдел. Хотя при удачном раскладе он мог бы простоять дольше Погорельска лет этак на пять-десять.

- Надеюсь, нам подобная участь в скором времени не грозит, - покачал головой Мизгирь. - Не собираюсь я учить китайский в ближайшую пятилетку. Мне сегодняшняя работа еще не надоела.

Охотники шли через сухобор - засохшую на корню тайгу, что в Пропащем Краю была повсеместным явлением. Многострадальная здешняя земля продолжала отдавать нефть и газ, но все живое на ней либо умерло, либо неотвратимо умирало.

Сначала погибли деревья, которым требовалось больше всего жизненных соков. Потом увяли кустарники, а за ними настал черед травы. Она все еще прорастала из земли каждую весну, но зелень недолго услаждала глаза местным жителям. Уже в начале лета трава засыхала, несмотря на дожди, щедро льющиеся на Пропащий Край. После чего июнь в нем, можно сказать, переходил в затяжной октябрь, неизменный до первого снега.

Впрочем, здесь это было не самое унылое зрелище. Севернее, между шестидесятой и шестьдесят третьей параллелями - там, где нынче находилось побережье Ледовитого океана, - открывалась картина гораздо мрачнее.

Третий десяток лет океанское дно сотрясали чудовищные вулканические катаклизмы. По их вине северный край Евразийской тектонической платформы опускался все ниже и ниже, а сама она содрогалась от непрерывных землетрясений. Воды Ледовитого наступали, продвигаясь в год самое малое километров на сорок вглубь материка. И ладно бы это напоминало обычный, разве что нескончаемый прилив. Увы нет. Подводные вулканы обрушивали на сушу цунами одно другого свирепее. После них океан отхватывал новую долю побережья и уже не возвращался в прежние границы.

Более опасного места на земле, чем север Евразии, сегодня не существовало. Волны гнали впереди себя исполинский вал не только из льда и грязи, но и из миллиардов вырванных деревьев. Этот вал представлял собой величайшую дамбу из всех, что когда-либо видело человечество, но толку от нее не было. С каждым ударом стихии дамба перемещалась южнее, перекатываясь через тонущие горы, а мелкие возвышенности и вовсе стирая до основания.