Владимир Журавлев - Охота на тринадцатого [СИ]

— Если говорить о собственно прогрессе, то он неоспорим, — спокойно продолжил тот, кого назвали Серегой. — Асфальт заменили на композит — ленточное покрытие…

— Композит, хренозит! Разница в чем?

— Прогресс. Мы говорим о прогрессе. Тогда уточни предмет спора, Виктуарий.

— Ну, прогресс… когда лучше становится, — пробормотал задиристый спорщик. — И я Виктор, если чо.

— В чем лучше?

— Да во всем!

— Врешь, — спокойно констатировал более образованный Серега, отстранил секатор на вытянутую руку, выцветшим глазом вгляделся в индикатор форм, перевел ползунок на конус и продолжил работу. — Я тебе обещал не во всем, а научно-технический прогресс. Ну так вот он, в руке держишь.

— Секатор? Маловато!

— Еще… — старик аккуратно вел инструментом по искоркам-отметкам, — изменился отечественный автопром, гибрид-автомобили стали нормой…

— Гибрид, хренит… все равно автомобили!

— …жилое строительство перешло на модули, глобы связи и вирт-экраны никого не удивляют…

— Да это мелочи по большому счету, Сергей!

— …и мы расселились по космосу.

Виктор — Виктуарий хыкнул и замолчал. Про человеческую диаспору в астероидных поясах знал даже он.

Мимо бесшумно проплыл гибрид-автомобиль, высокомерная девочка в салоне смотрела перед собой и вдаль. Старики проворно убрались с проезжей части: клиновидный телоотбойник люксовой «Златы-старт» красноречиво указывал на людоедские наклонности юной хозяйки. Принцип безусловной виновности пешеходов ввели давно, но телоотбойник ставили не все, далеко не все.

— И это тоже прогресс. Обратил свое старческое внимание на личико, ага? Вот сколько ей лет? На первый взгляд тринадцать — пятнадцать, а на самом деле? Геронто-медицина прет…

— Автострадная! — уважительно сказал Виктор, провожая сальным взглядом золотоволосую красотку. — Сенсорная! Видел, как она штурвал? Двумя пальчиками!

— Ну и взял бы себе такую. Деньги же есть?

— Девочку? Я бы взял, да не пойдет… Слушай, когда мы перестанем девочек глазами провожать, а? Шея болит!

— Ты говорил, когда ничего не сможем делать. В смысле, с ними. Ты сам говорил. Помнишь?

— Тут забудешь! Семьдесят лет напоминаешь! Ох и противный, пень старый… в юности таким не был!

Мимо скользнула еще машина, уже на автопилоте. Молодежь в салоне оживленно переговаривалась и размахивала бокалами — студенты возвращались с учебы.

— Если серьезно, то ты прав, конечно, — вдруг сказал морщинистый Серега. — Толку, что техника изменилась? Люди остались прежними. Как сейчас говорят? Россия — страна заборов? Загородили всё. Что рядом протекает огромная река, можно узнать только из географического справочника. За последние сорок лет все берега закрыли, сплошь частные владения…

— Вот! Ох противный! Все понимаешь, но споришь! Люди недалеко ушли от скотов!

— Даже возвращаемся! — буркнул Серега. — В наше время все‑таки на населении эксперименты не ставили. Какое‑то понятие о человечности оставалось. Помнишь, как мы долголетие получили? Мы‑то получили, а дети наши не выдержали…

Старики помрачнели.

— Может, нас действительно откачивали от отравления выбросами? — неуверенно возразил Виктор.

— Ага. И живем мы после этого уже сколько? Нет, Витя, на нас отрабатывали то, что теперь позволяет вон той девочке выглядеть на пятнадцать, когда ей тридцать пять! И на бессмертие она не решилась именно потому, что гибель наших детей выявила рискованность подобных процедур. Мы с тобой выжили вопреки, а не благодаря. Помнишь, как нас корчило?

— Ну… что тут сделаешь? — вздохнул Виктор. — Жизнь такая. У нас нет возможности ее изменить!

— Есть. И всегда была.

— Не городи чушь! Ну что ты изменил за… сколько мы живем?

— Не считал. Лет двести. Я имел в виду — вообще возможность. Была всегда и сейчас есть. Например, там, в космосе. Там другие условия. Другие люди. Не как мы. Сейчас сложилась такая ситуация, что будущее человечества решается в астероидных кластерах.

Виктор задрал голову, посмотрел в голубое небо.

— Скажешь тоже, будущее, — пробормотал он. — Косменам не опуститься на Землю. Что они могут решить? Как они вообще там живут, не представляю, я бы не смог. Нищета в пещерах. И еще война.

— Ну и что? Живут. Дружат, влюбляются, к лучшему стремятся…

— Ну не городи чушь, ёк-макарёк! Кто стремится? Люди?! Да мы такие скоты, что только ради себя!

— Не все. Не всегда. Слышал, что там творится? Вот то‑то же. Честно скажу: была бы возможность уйти в космос, помог бы сынам Даждь-бога разнести там все в клочья. А потом спустились бы на Землю — и здесь все в клочья…