Дмитрий Даль - Клеймёный

Как ни странно, друзья восприняли воскрешение Имрана Октарского как само собой разумеющийся факт. Даже то обстоятельство, что Имраном оказался их собрат по каторге, никого не удивил.

Они заказали пива и легкой закуски. Для разговора самое то.

– Теперь я хочу услышать ваше мнение, друзья «донники». Этот путь мы начали вместе. Я хочу его продолжить вместе. Говорите, – начал совет Илья.

– Не верю я этим хитрым рожам, – задумчиво произнес Карен Серое Ухо. – Мне, кажется, они играют свою игру. И нас посвятили только в малую толику партии.

– Подстава это. Сегодня ты им нужен, завтра они воткнут нож в спину, – поддержал Карена Сэм Крупп.

– Ты вообще помнишь хоть что-нибудь про этот Союз Возрождения? – спросил Фома Бродник.

Все «донники» помнили, что с памятью у Давыдова – плохо. Но они и не догадывались, что слово «плохо» означает «полный ноль». Не может быть плохо там, где царит абсолютная пустота.

И вот тут для Ильи встал главный вопрос, о котором он уже думал ранее. Можно ли восстановить память Имрана хоть частично, но при этом не уничтожить личность Ильи Давыдова. У кого бы еще узнать это. Доверять Майклу Совински Илья не спешил. Остаются только соратники, с которыми он прошел все Дно, выбрался с Пекла, сражался с корсарами, выживал в Тартуме. Только они могли ему помочь. Значит, он должен им полностью открыться. Если они играют одной командой, то должны знать все карты. Только видя всю картину мира незамутненным взором, можно делать правильные выводы и принимать верные решения.

– То что Совински и компания играют свою игру, не вызывает никакого сомнения. Более того, мне кажется, что он с самого начала знал, кто скрывается под маской Джека Клейменого. Но первоначально было принято решение уничтожить его и его соратников. Но что-то пошло не так. Где-то там на высшем уровне было принято решение сохранить жизнь старому королю, чтобы использовать его в качестве приманки, сплотить ряды. Когда мы узнаем, что собой представляет Союз Возрождения и кто руководит всем этим опереточным царством, мы сможем правильно использовать ситуацию на благо себе. Пока же мы можем только играть по навязанным нам правилам. Так чтобы вовремя вступить в игру, когда наберем силу, – постарался ответить на вопросы «донников» Илья.

– Я гнильцу в людях сразу чувствую. Вот и Сова этот воняет, как заплесневелый подвал дохлой старушки, – высказался Фома Бродник.

– Для нас, Илья, новость о воскресшем Имране – большое событие, – неожиданно заговорил молчун Рэм Горюнов. – Каждый из нас по-разному относился к Имрану Окстарскому. Для кого-то он и, правда, был Кровавым, не принимай близко к сердцу и не злись. Надо смотреть в глаза правде. Мы в основном здесь служивые люди. И для нас Имран – король, мы давали присягу, и от нее никто из нас не отрекался. Когда я оказался на Пекле, думал, что жизнь окончилась, но ты дал нам новый шанс, воскресил нас. Сейчас же ты спрашиваешь, стоит ли нам вписываться в новую авантюру. Для тебя это серьезный шаг, серьезное дело – ты трон себе возвращаешь, но для меня это риск потерять свою свободу и свою жизнь.

Горюнов сделал многозначительную паузу. Илья уже решил, что сейчас последует отказ, но Рэм продолжил:

– Пойми правильно, я не отказываюсь. Я последую за тобой. Но я пока не знаю, что и думать. Вчера все было чертовски просто и понятно, но сегодня все стало так сложно. Имран Октарский – жив. Да за такое на Пекле можно было схлопотать в лучшем случае дополнительные наряды на Дне, а в худшем там и остаться.

– Я тебя понимаю, – сказал Илья. – Когда я очнулся в тюремной камере и услышал, что скоро мне отрубят голову, а я при этом ни черта не помнил и не понимал, за что, почему… это были страшные часы. В тот момент мой мир тоже перевернулся с ног на голову. Но с этим надо жить. Принять и двигаться дальше.

– Я понимаю это, – сказал Рэм Горюнов.

Он хотел сказать что-то еще, но его перебил Карен Серое Ухо.

– Кстати, а почему ты назвался Ильей Давыдовым? Откуда такой оперативный псевдоним?

– Есть еще кое-что, что вы должны знать. Я не знаю, как это произошло и почему, но Илья Давыдов это мое настоящее «Я».

Признание произвело эффект разорвавшейся бомбы. «Донники» смотрели на него ошалело и ничего не понимали. Он поспешил разъяснить возникшее недоразумение.

– Тело это Имрана Октарского, хоть и немного измененное палачами Магистрата. Но сознание в нем – мое. Я пришелец из двадцать первого века, с Земли. Именно поэтому я не знаю ничего из жизни Имрана Октарского. И именно поэтому тюремная камера и гильотина были для меня таким шоком.