Ли Бардуго - Чудо-Женщина. Вестница войны

– Я не удивлена. Подумаю об этом, пока буду спускаться.

Алия ступила на тропу, осторожно выбирая, куда поставить ногу, чтобы не потерять опору и не свалиться с обрыва.

– Так ты час будешь спускаться, – заметила Диана.

– Час так час. Я тебе не горная коза.

– Ага, рассказывай.

В этот момент они ощутили очередной легкий толчок, и Алия прижалась спиной к скале.

– Уверена, что хочешь спуститься по тропе? – спросила Диана.

– Абсолютно, – выдавила Алия.

– Хорошо. Подожди меня на пляже.

– Ты не идешь?

– Я спущусь по-своему.

Диана скинула сумку в бухту. Затем под потрясенным взглядом Алии разбежалась по направлению к краю утеса. Алия зажала рот руками. «Она же не собирается…»

Диана прыгнула. На фоне грозовых облаков на секунду промелькнул ее силуэт – носки вытянуты, руки выброшены вперед. Можно было подумать, что сейчас она расправит крылья и полетит. «Сегодня я видела и более странные вещи» . Вместо этого ее тело описало дугу и исчезло за краем утеса.

– Ага, выделывайся, – буркнула Алия и продолжила спуск.

Двигаясь по тропе, она то выбирала, куда поставить ногу, то всматривалась в море, пытаясь разглядеть среди серых волн Диану. Прибой накатывал на берег с неутолимой яростью. Что, если Диану просто утащило под воду? Что, если ее прекрасная голова разбилась о камень?

Чем ниже спускалась Алия, тем сильнее болела ее собственная голова и тем хуже она себя чувствовала. Когда она наконец достигла подножия утесов, ноги дрожали, а нервы были напряжены до предела от постоянного страха перед падением. Дианы нигде не было видно, и Алия вдруг поняла, что понятия не имеет, что делать, если девушка не вернется. Подниматься назад? А хватит ли ей сил? Надеяться, что одна из местных собирательниц оружия найдет ее и окажется дружелюбнее, чем предполагала Диана? И что насчет этих разговоров о Греции и о том, как опасна Алия?

– Да у нее мозги набекрень, – решительно сказала Алия в пустоту. – Вот они, плоды сектантского воспитания.

«Говорит человек, который стоит на берегу и общается сам с собой».

И все же узел тревоги в ее груди ослаб, когда она глянула на море и увидела, как Диана уверенно, ритмичными гребками рассекает волны. За спиной у нее покачивался на волнах какой-то массивный предмет.

Приблизившись к берегу, Диана встала на ноги и побрела на сушу. С темных волос лилась вода, через плечи были перекинуты веревки. С каждым шагом ее ступни глубоко зарывались в песок; каждый мускул напрягался от усилий. Алии понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что веревки были частью такелажа.

Диана вытянула со дна «Фетиду».

Алию пробрала дрожь. Одна из мачт была цела, другая переломилась у самого основания. Носа не было совсем. Взрыв оставил на месте целого фрагмента судна неровный срез дерева и стеклопластика. «За тобой охотятся… из-за того, кто ты».

Диана ничего не понимала. Семья Алии была под прицелом уже давно: сначала когда люди обвинили их в том, что они «играют в Бога», потом – из-за требований, которые Фонд Кералис предъявлял ко всем грантам. До сих пор существовало мнение, что авария, в которой погибли ее родители, была подстроена. Тщательное расследование показало, что виной всему в ту страшную ночь стали лишь скользкая дорога и невнимание водителей. Но раз в несколько лет в очередной газете или на очередном сайте появлялась статья, в которой поднималась идея заговора против Ника и Лины Кералис. Алия получала электронное письмо от какого-нибудь пытливого журналиста или, проходя мимо газетного киоска, натыкалась на свадебное фото родителей, и рана открывалась снова.

Она помнила, как сидела на заднем сиденье вместе с Джейсоном, как освещали его профиль уличные фонари. Родители спорили, по какому мосту лучше ехать домой. Такими она их и запомнила: мать постукивает пальцами по рулю, отец тычет пальцем в телефон и доказывает, что если бы она свернула на Трайборо, то они бы уже были дома. Потом – странное ощущение, что машина движется не туда, и понимание того, что они скользят через три полосы. Она помнила, как машина врезалась в разделитель, помнила скрежет рвущегося металла, и больше ничего. Ей было двенадцать. Джейсону – шестнадцать. Когда она пришла в себя в больнице, то все еще слышала запах жженой резины. Он развеялся лишь спустя несколько дней, сменившись навязчивой вонью больничного антисептика. Когда она очнулась, Джейсон был рядом. Щеку его рассекала глубокая рана с наложенными швами, глаза были красными от слез. Потом приехал их крестный, Майкл Сантос, со своим сыном Тео, который обнимал за плечи Джейсона и держал за руку Алию.