Ярослав Веров - Десант на Сатурн, или Триста лет одиночества

Завозилась разбуженная таки Ирка, звучно зевая и потягиваясь до хруста в суставах. Александр поймал ее сонный взор в зеркале заднего вида и ободряюще подмигнул.

– …если эти чертовы ультрики прознают, что вы, господин Неверов, в городе, они попрут напролом. Я ничего не могу гарантировать! Слышите? Ни-че-го! Нужна хорошая зачистка! Вы что, не могли выждать неделю-другую?!

Генерал замолчал, видимо, выдохся; тогда заговорил Александр.

– Товарищ генерал, – произнес он самым что ни на есть проникновенным тоном, – во-первых, позвольте от имени руководства компании поблагодарить вас и ваших подчиненных за мужество и самоотверженность, проявленные в борьбе с ультралуддитской нечистью, а во-вторых, – Александр сделал эффектную паузу, погрозив пальцем фыркающей в кулачок Ирке, – Степан Егорыч, мы не на экскурсию приехали, нам срочно нужно запускать новую модель. Срочно! Кстати, недурно было бы, если бы вы, как военный, поприсутствовали на испытаниях.

– Неужели сделали?! – сразу взял на полтона ниже Скрябин. – Милые мои, наконец-то…

– Да. Сделали, – хмуро отозвался Александр. – Пора решать проблему с экстремистами кардинально, но учтите – это вам не сверхоружие, о котором болтает пресса, а…

– Отставить! – снова взревел генерал. – Нет гарантии, что эфир не прослушивается.

– Ладно… скажите, генерал, чье «крыло» вчера вас атаковало?

– Мусульманское, будь они неладны. Пленных нет, одни шахиды…

Вот вам еще одна загадка. Все религии и церкви мира, за исключением православной, крайне не одобряют деятельности «Механорг систем», а радикальный ислам и вовсе проклял. «Семя Иблиса» – придумают же такое?.. Вопрос на засыпку: если бы базовые открытия были запатентованы не в России, как к этому отнеслись бы, скажем, протестанты?

«Отставить, товарищ ученый, – мысленно воспроизвел Александр генеральские интонации, – вопрос риторический… Вот дерьмо».

– Хорошо, генерал, свяжемся завтра. До свидания!

– Конец связи, – обиженно, как показалось Александру, пробасил Скрябин и отключился.

Александр сунул мобильник в бардачок и обернулся ко все еще зевающей заведующей лабораторией этического программирования Ирине Леонидовне Неверовой, а в просторечии Ирке, Ируске, Ирусечке…

– Доброе утро, солнышко!.. Отдохнула хоть немного?

– Выспалась, Шурка, выспалась, – ответила она, обвивая его шею руками, – давно так не высыпалась… Ты замечательно ведешь машину, доцент Неверов, как по маслу!

Запечатлев на устах возлюбленной супруга мимолетный поцелуй, Александр со вздохом сожаления повернулся к рулю. Ирка притихла, видимо разглядев, что творится на улицах некогда тихого, уютного городка.

– Не могу себе представить, Шурка, – сказала она сдавленным голосом, – что кто-то не желает жить нормальной человеческой жизнью…

– Боюсь, что очень многие, Ириша, – отозвался Александр. – Они утверждают, что борются против порабощения человека машинами, но на самом деле им плевать на всех людей, кроме самих себя. Им плевать, что до сих пор большинство населения Земли голодает, что развитые страны отнимают то лучшее, что страны, якобы неразвитые, в состоянии произвести. В общем, все как обычно… Как творится испокон веку, но мы, малышка, это изменим. Мы уже многое успели, а предстоит сделать еще больше…

Александр оборвал себя на полуслове. Что это он, в самом деле? Ирка не тот человек, которого надо в чем-то убеждать. Если уж на то пошло, она самая убежденная из всех их. Недаром же она занимается наисложнейшим в выращивании механоргов – этическим программированием. Говоря языком возвышенным, Ирка и вся ее лаборатория вкладывают душу в созданий корпорации «Механорг систем», причем и в буквальном, и в переносном смысле. Больше всего пришлось повозиться с «Эринией», чей механозародыш – семя Иблиса! – лежал сейчас, погруженный в контейнер с жидким азотом, в багажнике. «Эриния» первая и. будем надеяться, единственная модель боевого механорга. Ее предназначение нельзя описать простыми этическими формулами вроде знаменитых азимовских законов робототехники. Иначе может получиться шеклиевская «Страж-птица». Задача «Эринии» и всех ее грядущих потомков заключалась в применении насилия к явным насильникам, но без причинения последним существенного вреда. Степень существенности должна кореллировать со степенью угрозы, и в этом была главная загвоздка при алгоритмизации поведенческого модуля «биобогини возмездия».