Виктория Щабельник - Злое небо

— Буду рада, — улыбнулась я. Лучше быть вежливой и милой, добиться поблажек. Вдруг, когда-нибудь и выгулять выведет наверх. А там…

— Тогда я тебя оставлю, — Дамир направился к двери, а я вздохнула свободнее. Почему-то в его присутствии испытывала неловкость.

Я решила, что незачем тратить время и быстро раздевшись до белья, вошла в воду. Вода доставала мне до груди, была теплой и приятной. Несколько минут я просто плескалась, а потом перевернулась на спину, отдавая себя во власть небольшого течения. Не знаю, сколько времени прошло, я потеряла счет минутам. Но здравый смысл взял вверх, и напомнил, что я не одна в этом мире. Ступив ногами на песок, я вышла из воды, отжимая волосы. За это время они успели сильно отрасти, и теперь доставали мне до пояса. Когда-то я мечтала иметь длинные волосы, и Рейну нравилось… Я осеклась, мысли приняли неправильное направление. Нужно думать о чем-то другом, только не о прошлом. Слишком больно, слишком страшно возвращаться туда даже в воспоминаниях.

Смахнув с лица… воду, это просто вода, я подставила тело легкому ветерку. Не хочется мочить одежду, пока что она у меня одна.

— О, прости, я не знал. Думал, что ты уже оделась, — я обернулась, чтобы лицезреть напряженную спину Дамира. В мою сторону он не смотрел. Нужно было одеваться как можно скорее, не хотелось бы обременять такого радушного хозяина больше, чем он готов позволить.

На выходе я улыбнулась и совершенно искренне его поблагодарила, но осеклась, наткнувшись взглядом на его мрачное лицо. Что я сделала не так?

Он шагал впереди, а я следовала за ним, молча сверля его широкую спину взглядом. Странное чувство, что сделала что-то не так, все не отпускало.

— Я знаю, что ты мечтаешь выбраться отсюда. Но ты не сможешь ни сбежать сама, ни вытащить отсюда твоего… друга, — прежде чем открыть дверь в мою камеру, Дамир придержал меня за локоть, — тебе никто не сможет в этом помочь.

Я вошла внутрь, обдумывая его последние слова, не слыша удалявшихся шагов от двери. Он все еще стоит здесь. Под дверью? Слушает, что происходит у меня в камере? Почему от так уверен и категоричен? И что изменилось с тех пор, как он оставил меня в пещере, а затем вернулся? Его хмурый вид, мрачное лицо, он избегал даже смотреть в мою сторону. Неужели он считает меня в чем-то виноватой? Не то, чтобы я слишком искала его общества, но помимо Грека он был единственным, кто мог сюда войти и… да просто поболтать. Иногда мне казалось, что мне достаточно даже слышать кого-то за дверью, чтобы не чувствовать себя одинокой и заброшенной на край света. Мне никогда раньше не было так одиноко. Порой я даже искала уединения. Странно, как иногда извращенно и не к месту сбываются мечты.

Год назад

После многочасового стояния в очереди, долгого ожидания, а, затем, краткого собеседование в офисе на сто девятом этаже со строгой дамой, получить место второго пилота на небольшом патрульном корабле было пределом мечтаний.

Рейн сохранял спокойствие, сухо поздравив меня и препроводив на новое место службы. Когда мы прощались перед первым полетом, он лишь крепко меня обнял и поцеловав, попросил возвращаться поскорее. Я понимала, что в нем борются противоречивые чувства. Он понимал, как мне важно быть самой собой, и все же… Наверное, мои стремления и мечты, моя целеустремленность вызывали в нем досаду и легкую обиду. Возможно, он считал, что я, жертвуя нашими отношениями ради чего-то другого.

Стоило мне зайти на корабль, и я забыла обо всем, вдыхая едкие запахи озона, материалов обшивки и деталей приборов, топлива, металла и сварочной гари. Жуткая гадость! Но эту неудобоваримую смесь я бы не променяла на самый изысканный аромат духов. Корабль, на котором мне предстояло нести службу, по идее нужно было списать на металлолом лет десять назад. Вообще-то это старое, но уже любимое мною корытце вполне могло начать разваливаться даже при торможении или взлете. Не говоря уже о гиперспространственном прыжке. Поэтому мы ограничивались патрулированием Солнечной системы лишь иногда, по особому указу сверху вылетая за ее пределы. Уже спустя несколько корабельных суток, мне стали доверять ночные вахты. Разумеется, это еще не делало меня матерым космическим волком, но я могла летать! Казалось, здесь нет ничего сложного и, тем более, опасного. Корабль двигался на автопилоте, и моей обязанностью было вмешаться, если что-то пойдет не так. «Не так» означало появление по курсу астероида, нападение пиратов, падение мощности двигателя. Наш капитан — Джо Курц оказался довольно резким дядькой, любящим крепкое слово. Наверное, именно поэтому в свои пятьдесят, несмотря, на награды за хорошую службу он оказался командующим развалюхой, под грозным и громким названием «Бесстрашный». Действительно, от экипажа требовалась отвага и бесстрашие, а еще чертовски крепкие нервы, чтобы спать спокойно по ночам… и бодрствовать днем. Оказалось, что я так же не могу пожаловаться на слабые нервы, так как после ночной вахты могла спать без задних ног, даже под вой сирены.