Вадим Денисов - Гоблин

Лишней болтовней он не занимался, и так все было ясно. Работал именно по женщине, заранее, видать, оценив меня как объект, неспособный к осознанному сопротивлению, только цыкнул вправо, где я стоял:

— Нишкни, болезный!

Я в ответ взволнованно закудахтал, испуганно замычал с подвыванием, все согласно роли. Разведя руки в стороны, криво и неуклюже немного придвинулся к уркагану чуть ближе и, сразу сократив расстояние длинным шагом, снес его на снег резким лоу-киком, вложив в удар столько накопившейся за все эти переносы ненависти и злой силы, что, похоже, сломал ему конечность. Заорать он не успел. Выломав одной рукой ножик, я, навалившись на лежавшее тело, схватил его за горло прямо поверх свитера, чувствуя, как противно захрустело под пальцами. Пальцы, боли в которых я не чувствовал, быстро продавливали плоть.

Убил за секунды, затем той же так и не разжатой рукой волоком втащил труп в подворотню. Быстро все произошло… Тем временем Она, посматривая во все стороны, молча стояла в переулке на фишке. На вассере, как тогда говорили.

Обыскал. Финку, простенький клинок, неряшливо изготовленный в заводской слесарке, сломал в щели между кирпичами, выкинув обломки подальше. В правом кармане нападавшего обнаружился обшарпанный пистолет ТТ с двумя полными обоймами, сразу перекочевавший ко мне, а также деньги и талоны на хлеб, последних было много. Награбил, сука… И что? Вернуть я их не мог, поэтому позже сжег в камине: моим хлеба и так хватает, а палиться на них не стоит. Улика страшная, а так хлеб хоть никому не достанется левацкий.

Деньги взял. Рынок в Ленинграде работал даже в самые тяжелые дни блокады, какая-никакая меновая торговля была всегда. Кстати, подобные криминальные субчики вокруг базара и обретались, вычислить их не составляло труда. Мне до сих пор непонятно, почему менты не вязали их скопом за безделье и внешний вид абсолютно протокольного типа. Эх, добра была Советская власть…

Пистолет я хранил не у Нее дома, а в одной из пустых квартир подъезда, что давало возможность оперативно оказаться при оружии в случае возможного шухера после переноса.

Сверхзадача? Имелась. Мне нужно было сделать так, чтобы набравшаяся сил, но не окрепшая до подозрений женщина устроилась на работу, перейдя на другой паек и обретая еще одну личную социальную значимость, вот к этому и вел. Но детей в школу отпускать было нельзя, я хотел дотянуть до лета, когда станет легче, а там скоро уже и блокаду прорвут.

Тем и занимался в снах-переносах, которые случались все реже и реже, а полностью прекратились лишь тогда, когда я оказался на Платформе-5. Как обрезало.

И теперь еще раз о конфетах.

Это, пожалуй, была единственная возможность помочь хоть кому-нибудь еще, кроме опекаемой семьи, и для этого я ходил с Ней к очередям. Многие родители были с детьми, боясь оставлять слабеньких малышей без присмотра. В очереди за ними почти не следили, контролируя лишь удаление от мамаши, и дети со скуки пытались играть друг с другом. И со мной, городским дурачком. Вот там я и подсовывал им конфетки, предварительно освободив сладости от оболочки. Удержаться они не могли, сразу запихивая их в рот. Конечно, кто-то рассказывал мамке, что вон тот, привычный уже всей очереди веселый дядька угостил вкусным. Вряд ли это могло вызвать особое удивление — не хлеб ведь. А чего с дурачка взять, его и самого могли угостить возле церкви… Не понимает, вот и делится.

С тех пор я эти чертовы конфетки с собой и таскаю, вошло в привычку. Каждого встреченного ребенка стараюсь угостить.

Тяжеленькая история? Извиняйте, какая уж есть.

От «Бильбао» я пошел по колее еще быстрей, с недовольством вспомнив, что в этих южных широтах такого понятия, как нормальные сумерки, практически не существует. Казалось бы, солнечный свет, меняясь сначала на оранжевый, а потом наливаясь закатным багрянцем, только начинает меркнуть по мере того, как светило отвесно опускается к горизонту, и тут — бац! Будто дежурный электрик выключил рубильник! Небо моментально наполняется чернилами, и вот уже без фонаря ни хрена не видно, наступает гробовая темень экваториальной ночи, стоп…

Напомню: двигаться по плохо изученной местности в темноте умные люди категорически не рекомендуют даже сталкерам высшей категории.

Несмотря на изменившиеся тени, колею видно было отчетливо — все тот же длинный коридор, который тянется по косе, длинная дорога из слежавшихся листьев и сломанных веточек. Лианы на деревьях принимали самые причудливые формы, свисая с высоты. Сквозь свод крон проглядывали клочки вечернего неба. А тут неплохо! В джунглях постоянно пахнет гнилью, одни стволы валяются на земле, другие висят на пружинящих лианах, шумно обрушиваясь в самый неподходящий момент. Кругом сырость, труха — термиты делают свое дело. Груды лежалой древесины придавливают кусты, пауки ткут холсты огромных капканов, пейзаж неприятный, давящий. Здесь же светло и даже свежо. Местами как-то странно пусто, тишину нарушает только птичий щебет да какие-то огромные бабочки купаются в косых лучах, широкие крылья отливают серебристо-голубым цветом.