Андрей Егоров - Космический капкан

Приходил в себя лемуриец, как обычно, медленно. Первыми его словами стали:

– Что там?

И в ящиках, и в мешках, и в коробках, и в пластиковых корзинках содержались питательные пайки А-7. Они все тщательно проверили. И теперь сидели, разглядывая вдруг обретенное богатство.

– Можно кормить сто андроидов сто лет, – заметил Жмых.

– Сто не сто, а лет на сорок ста андроидам хватит.

А нам с тобой – на две тысячи лет, – быстро вычислил Лукас.

– Ты собираешься здесь столько сидеть?

– Нет. Не собираюсь, – ответил лемуриец. – В одном из хранилищ я видел несколько кирок, которыми можно колоть даже твердую породу. Мы будем рыть тоннель на свободу.

– Да?! – оживился Глеб. – А что, это идея. Пленники рудника вышли со склада, отправились в хранилище инструментов. Запасы здесь были куда скуднее, чем на продуктовом складе – кирки, и больше ничего. Ни взрывчатки, ни буров. Даже ломов и лопат – и то не было.

– Двести метров, – застонал Жмых.

– Гораздо больше. Двести – это если по прямой. Но мы не сможем пробить отвесный колодец. Придется идти под углом, с приемлемым градусом. Как минимум километр. И носить породу руками.

– Ну, если по метру в день, то тут работы на три года, – Глеб приуныл.

– Ты что? Метр в день – это очень много… – осадил его лемуриец. – Удастся ли нам сбивать хотя бы по двадцать сантиметров? Вот это вопрос.

Жмых обхватил голову руками. В их распоряжении было двадцать отличных новеньких кирок, почти неограниченный запас питательных пайков, ручеек с грязной, окрашенной рудничными примесями водой – и очень много свободного времени. Большую часть которого придется убить, долбя твердый камень. Если они хотят когда-нибудь увидеть небо.

– Хуже и представить нельзя, – заскрипел зубами Жмых. – На астероиде, по крайней мере, знаешь точно, когда звонок прозвенит и ты выйдешь на волю. И все зависит от твоего поведения. Могут и досрочное кинуть.

– Здесь тоже все зависит от твоего поведения, – откликнулся Лукас. – Если будем работать споро, лет через двадцать – двадцать пять, по моим прогнозам, выйдем на свободу, – оптимистично заявил Лукас, подхватывая одну из кирок. – А в свободное время, когда долбить выход будешь ты, я смогу писать стихи. Электросеть для питания лэптопа имеется. Ты еще полюбишь мои стихи, Глеб Эдуард! Я буду читать их тебе долгими спокойными вечерами…

– Будь ты проклят, Лукас Раук! – взревел Глеб.

– Если ты думаешь, что мне легко принять потерю двадцати лет жизни, то глубоко ошибаешься, – обиделся лемуриец, – я хотел лишь ободрить друга.

– Приступаем немедленно, – решил Жмых, схватил кирку и ударил ею в стену.

– Лучше не здесь, а вот тут, – скорректировал направление работ Лукас.

– Это еще почему?

– Потому что тут порода мягче. Погляди…

– Да она везде одинаковая! – выкрикнул Глеб. – Базальт, он и на Дроэдеме базальт!

Им предстояли годы изнуряющего каждодневного труда, рацион сухой, однообразной пищи и легкое безумие, какое начинает посещать всякого, кто обречен на длительное заточение…

Через девятнадцать лет, четыре месяца и три недели они вышли на поверхность с твердым намерением начать новую жизнь. Ни один астероид не вызывал столь необратимого изменения в сознании преступника в сторону стремления к законопослушности, как первая экспериментальная тюрьма «Дроэдем-1».

За эти годы мало что изменилось. Наверху их ждали нестареющие бойцы отрядов самообороны. Один из свирепых андроидов-убийц поднял лазерную винтовку, направил ее на Глеба и нажал на спусковой крючок…

Жмых вскрикнул и проснулся. Опять этот страшный сон. Он немного полежал, глядя в неровный потолок шахты. Как бы то ни было, он сделает все возможное, чтобы выбраться и сбежать с проклятого Дроэдема. В конце концов, ему будет не так много лет, когда он окажется на свободе. Поживет еще на белом свете в свое удовольствие. К дьяволу законы и Межпланетное братство!

Глеб повернулся на бок и попробовал уснуть. Не получалось. Из углубления в стене доносились мерные удары кирки – Лукас трудился не покладая рук, одержимый мечтой когда-нибудь снова увидеть солнечный свет и родную Лемурию…

Коск – «космический каторжник». Изначально так называли себя те, кто по воле закона оказался на одном из тюремных астероидов. Косками также могут быть члены любого криминального сообщества. Понятие «коск» прочно вошло в языковую структуру и является общеупотребительным. Так называют всякого закоренелого преступника. (Здесь и далее прим. авторов.)