Владислав Выставной: Кремль 2222. Охотный ряд

Неожиданно в поле зрения семинариста попала еще одна фигура, отчего-то сразу резанувшая глаз. Вроде бы ничего особенного – монах в черной рясе, с накинутым на голову капюшоном. Странно, конечно, что он околачивался в неподобающем монаху месте. Впрочем, это мог быть воин-монах, отчего-то забывший нацепить характерный боевой ремень.

Но внимание Книжника привлекло не это – мало ли зачем монах забрел в эти ряды? Может, задумался и заблудился – с кем не бывает. А вот вел он себя действительно странно. Было заметно: не интересует монаха товар на прилавках. Он явно осматривался, задерживая взгляд на стенах и зданиях. Поймав взгляд Книжника, он как-то неуютно вжал голову в плечи и засеменил прочь. И что любопытно – Книжник так и не увидел его лица, несмотря на то, что незнакомец явно таращился на него: низко надвинутый капюшон мешал разглядеть лицо. И еще походка – совершенно не характерная для монаха, легкая, пружинистая. Странно: почудилось в этом монахе «без лица» что-то неуловимо знакомое.

Что-то беспокойно кольнуло в сердце. Ноги сами понесли семинариста вслед за монахом. Стараясь оставаться незамеченным, Книжник шел вслед за незнакомцем, мысленно ругая себя за глупую паранойю: с чего он вообще взял, что за этим парнем надо следить? Мало ли, какие бывают монахи. В братию вообще редко нормальные люди идут.

Рассуждая таким образом, Книжник следовал за неизвестным «на мягких лапах». И чем дольше он двигался таким образом, тем более мрачнел, укрепляясь в своих подозрениях. Монах двигался не хаотично, он не брел в сторону монастыря или к местам службы боевой братии. Он методично обходил внешние стены, чуть задерживаясь у башен, точек ПВО, у зданий, не имевших никакого отношения к монашеским делам, но имевшим явно фортификационный характер. Это можно было бы считать случайностью, если бы монах вдруг не ускорил шаг. Книжнику пришлось тоже прибавить темпу. Когда незнакомец перешел на бег – семинарист бросился следом. Теперь уже не было никаких сомнений: незнакомец пытался скрыться от него. Монах петлял узкими переулками, ведущими в сторону Кремлевской стены, круто заложил за угол.

И исчез. Подбежавший Книжник оказался в тупике, выбраться из которого на первый взгляд не представлялось возможным.

– Что за черт? – недоуменно проговорил Книжник.

Повертелся вокруг себя, пытаясь понять, куда делся незнакомец. Тупик был совершенно глухой – каменные стены со всех сторон, каменная же мостовая под ногами. Мелькнула безумная мысль: может, в этих стенах потайные двери имеются? Бросился к крепостной стене замшелого красного кирпича, принялся ощупывать шершавую поверхность. Даже полез сдуру по торчащим обломкам кирпича вверх – мало ли, может, странный незнакомец умудрился перемахнуть через стену?!

В этот момент его схватили поперек туловища, повалили наземь, выкручивая руки.

– Стойте, что вы делаете?! Он же…

Он хотел крикнуть, что странный монах – не монах вовсе, что он может быть опасен, что он уйдет – и будет поздно… Но договорить не дали – просто заткнули рот плотной тряпкой, туго связали, набросили на голову плотный мешок и поволокли куда-то. От духоты, веревок и кляпа Книжник едва не потерял сознание, не понимая, кто и куда его тащит.

Его привели в чувство, окатив ледяной водой из ведра. Сняли веревки, выдернули кляп, и семинарист получил, наконец, возможность оглядеться. И он не обманулся в своих самых худших ожиданиях: он был в подземелье Тайного Приказа. Бывать здесь уже доводилось, и воспоминания по этому поводу остались самые мрачные.

Вот, значит, как. Его схватили опричники. Эти ребята давно тянули к нему свои руки, надеясь поквитаться за былые обиды. Главной обидой было, конечно, особое покровительство со стороны князя – иначе он давно уже бы гнил в каменном мешке. И если сейчас опричники наплевали на его охранную грамоту, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее.

Он сидел на дико неудобном стуле напротив тощего и бледного человека, безликого, как и все опричники. За спиной стоял еще один – на случай, если парень решит «наделать глупостей». Книжник не собирался совершать никаких глупостей – их и без того хватило в его недолгой пока жизни.

А потому он заговорил – сразу, быстро и в лоб, как будто боясь, что его оборвут на полуслове:

– Я ничего не понимаю… Зачем вы меня притащили сюда?

– Не понимаешь, – человек напротив кивнул. – Все так говорят.

– Должна же быть какая-то причина!