Роман Глушков - Повод для паники

Вот и сейчас, завидев у меня в руке топор, Ахиллес разразился таким хохотом, что его, наверное, расслышали даже в соседних с Пирамидой высотках. Неудивительно: я бы тоже смеялся, глядя, как поверженный враг не знает, за что ухватиться, и потому в отчаянии хватается за все подряд.

– Посмотрел бы ты на себя со стороны, – отсмеявшись, процедил сквозь зубы Блондин и сплюнул. – Как же ты жалок, Гроулер! И этот позор сейчас видят все, даже твоя команда… – Он постучал пальцем по своему инфоресиверу. – Я позаботился об этом. Очень скоро наш бой увидят и твои поклонники. Им тоже будет над чем посмеяться.

Ахиллес приближался. Я и не сомневался, что он устроит из моего поражения публичное шоу. Чемпионский синдром, которым в свое время страдал и капитан Гроулер: триумф должен быть запоминающимся – это закон жанра. Царствующий чемпион Ахиллес не собирался отступать от законов жанра и здесь, благо моя беспомощность способствовала этому. Все вполне естественно и предсказуемо. Блондин обмолвился, что приготовил для меня ту же смерть, которой я казнил бедного Спайдермена. Мой противник работал на публику, и я даже мог предсказать сценарий, который он намеревался разыграть. Свернуть шею – это кульминация, а перед этим мне предстояло сначала выслушать приговор и только потом подставить голову под добивающий удар. Зуб за зуб, око за око – каноны высшей справедливости…

Ахиллес приближался. Глядя на него, я уже отчетливо слышал хруст своих шейных позвонков. Не выпуская топора, я смотрел Блондину прямо в глаза, а получалось, что не только ему, но и остальным реалерам, подключенным к системе связи. Вполне вероятно, что сейчас меня видел и дядя Наум – обыкновенный пенсионер из пригорода, спасший мир, однако сам угодивший в кабалу того, кто вознамерился прибрать этот мир к рукам. Хитрый инакомыслящий дядя Наум, ты перекроил мое мышление по лекалам варварского практицизма и заставил смотреть на вещи в совершенно ином свете…

Ахиллес остановился в трех шагах от меня. Улыбка продолжала играть у него на лице – известная на весь мир улыбка непобежденного короля арены. Я тоже постарался улыбнуться – не хватало еще, чтобы соратники и болельщики запомнили капитана Гроулера с перекошенной в страдальческой гримасе физиономией! Надо сохранять оптимизм. Даже сейчас, под занавес спектакля…

– Я ошибся в тебе, Ахиллес, – проговорил я, приподнимаясь на локте. – Ты – достойный боец. Твой учитель наверняка тобой гордился бы…

Блондин уставился на меня, силясь понять, почему я заговорил с ним в таком тоне. Следовало ли это понимать как мольбу о пощаде или запоздалую попытку к примирению?..

– Ты храбро сражался, – продолжал я. – Почти безупречно. Твой просчет в одном: ты не прагматик…

– О чем ты там скулишь? – наморщил лоб Ахиллес, и я догадался, что ему, скорее всего, просто незнакомо это слово – «прагматик».

Но я не стал разъяснять его смысл. Сунув разряженную баллисту под мышку, я направил ее в грудь Ахиллеса, а затем перехватил топор за обух и с силой вогнал топорище в жерло ствола «метеора». Приблизительно так, как когда-то мои товарищи стреляли из миномета на полигоне «1942», только миномет мне заменила баллиста, а снарядом послужил топор. Сам он, естественно, в ствол не провалился, но не слишком толстая рукоять проскочила туда легко. А для ускорительных либериаловых контуров не имело никакого значения, что выталкивать – стальные шары или деревянную палку…

Вероятно, я бы мог претендовать на главный приз в конкурсе «Самое оригинальное использование топора в истории человечества», вздумай кто-нибудь организовать подобное мероприятие. Вдобавок получил бы дополнительный приз за рекордно мощный бросок этого оружия, метать которое в старину также умели. Баллиста выплюнула топор с такой яростью, что если бы я не успел отдернуть пальцы после того, как втолкнул рукоять в ствол, их оторвало бы напрочь. Обычно беззвучная стрельба из «метеора» в этот раз имела резкий звук расщепляемого дерева – топорище не выдержало мгновенного ускорения до сверхзвуковой скорости и разлетелось в щепки. Зато трехкилограммовый топор успел за этот короткий миг превратиться из примитивного в воистину супероружие…

Громкий удар металла по металлу, и Ахиллеса словно ветром сдуло – секунду назад стоял передо мной и вот уже кувыркается по залу, расчищая в завалах кварца траншею. Возле меня брякнулась на пол вражеская ракетница. Блондин не удержал ее в руках, поскольку за долю секунды сам набрал ракетную скорость и мог бы шутя пробить шлемом бетонную стену.