Дмитрий Янковский - Вирус бессмертия

Командир конвоя толкнул тяжелую деревянную дверь в конце лестницы, и Богдан сощурился от ударившего в глаза дневного света. От следующей решетки их отделяло только узкое пространство двора – десять шагов, не больше. За прутьями смутно виднелся боец в форме войск НКВД, изнутри охранявший вход в подвал с заключенными.

– Вперед! – подтолкнули Богдана сзади.

Скосив глаза, он заметил слева пулеметное гнездо, устроенное в мешках с песком, – то самое, которое разглядел, выходя из машины. Но теперь было ясно, что именно держал под прицелом озябший от долгого бездействия пулеметчик. В узком пространстве между стенами он мог устроить такой шквал огня, что ни одно живое существо не выжило бы.

«Даже я не спасусь, – прикинул Богдан. – Недооценили мы комиссаров, ох недооценили».

Он прекрасно понимал, что попал в очень невыгодное положение, а если быть точным – в безвыходное. Если сейчас сбить с ног конвойных и рвануть назад, то можно без труда выйти из управления, но тогда Шамхат останется в заключении. Если позволить провести себя за решетку, то назад уже не вырваться – прижмут пулеметом, а потом подтянут силы и ударят в дверь со стороны управления.

Богдан уже давно не ощущал дыхание смерти столь отчетливо, но испугался он не возможности умереть в ближайшие несколько секунд, а того, что не увидит больше Шамхат.

«Все равно вечно мы не сможем тянуть это чертово бессмертие, – стиснув зубы, подумал он. – Так хоть увидимся напоследок!»

Он собрал волю в кулак, загнал страх как можно глубже и негромко сказал по-китайски:

– Бей сразу, как откроют решетку.

– Молчать! – рявкнул чахоточный конвоир и тут же зашелся кашлем.

Лязгнул засов, скрипнула, открываясь, решетка.

– Вперед! – конвойный снова подтолкнул Богдана.

Пахнуло промозглой сыростью. Пришлось шагнуть за порог, хотя вид готовой захлопнуться решетки вызывал у Богдана атавистический ужас, как у зверя, которым, в сущности, он остался и спустя пять тысяч лет. В его мозгу со скоростью молнии мелькнула мысль:

«А если Шамхат не здесь? Что, если женщин держат в другом подвале? Тогда и увидеться не удастся!»

К тому же четверо конвойных, вопреки его ожиданиям, не стали протискиваться в подвал, а остались снаружи, чтобы, в случае нападения на караульного, прикрыть его из винтовок и «маузера» сквозь запертую решетку. Даже если бы удалось забрать у караульного ключ, они бы не дали отпереть решетку изнутри, оставаясь в недоступности, но имея возможность в упор изрешетить беглеца.

Решетка уже начала закрываться, но Богдан пнул ее ногой и тут же со звериным рыком бросился на командира конвойных. Ли одним ударом сразил караульного и прыгнул на помощь Богдану. Караульный закатил глаза и сполз по стене на ступени, ведущие в подвал.

Раньше чем заговорил пулемет, Богдан свернул командиру шею и, выхватив у него «маузер», дважды выстрелил в сторону огневой позиции. Один из мешков с песком плюнул пыльными фонтанчиками, и на землю потекли две песчаные струйки. Почти в тот же миг грохнула первая очередь, пустив пули веером над головами. Грохот был так силен, что в узком пространстве двора от него зазвенело в ушах.

Ли успел уложить двух конвойных, оставив Богдану третьего, но Богдан не стал с ним драться, а просто выхватил винтовку и оттолкнул энкавэдэшника под возобновившийся огонь пулемета. Пробитое пулями тело бойца рухнуло на землю, а китаец с Богданом скользнули в подвальный вход.

– Ты не убил караульного? – спросил у китайца Богдан, когда умолк пулемет. – Надо бы узнать у него, где держат женщин.

Ли принялся колдовать над лишенным сознания телом, а Богдан взял на прицел дверь, откуда вскоре неминуемо должны были появиться поднятые по тревоге бойцы. Ждать пришлось недолго – дверь ощерилась щепами, и сквозь нее полетели пули, угрожающе визжа над головой рикошетами. Но самое страшное состояло в том, чего Богдан не ожидал – послышался звон выбиваемых стекол, и человек десять принялись палить по двору из окон управления.

– Из окон стреляют! – выкрикнул он, стараясь перекричать грохот пальбы.

Пользуясь дальнобойностью и точностью «маузера», он чуть высунулся из дверного проема и снял двух стрелков. Однако тут же начал долбить пулемет, заставив его снова отступить на подвальную лестницу. Гулко рванула брошенная из окна бомба, но кинули ее не прицельно. Поменяв «маузер» на винтовку, Богдан, быстро клацая затвором, взялся обстреливать дверь управления, чтобы подавить засевших за ней бойцов. Стреляные гильзы одна за другой со звоном летели под ноги.