Владимир Поселягин: Сашка [СИ]

Зимой, примерно за четыре месяца до ранения Сашки, сгорел дом Поляковых. Тогда пол деревни выгорело, лютый ветер был, искры во все стороны летели. Раньше в деревне с два десятка домов было, а теперь всего семь. Хорошо на окраине дом бабушки с дедушкой был, туда и переселились пока отец и мать занимались заготовкой материала, благо лесопилка была не так и далеко, в леспромхозе где работала мама. Всё хорошо, лес вокруг, лесопилка есть, но земляные полы в хате деда, меня до сих пор убивают. Это меня, а вот им привычно. Дом разделён на две комнатушки с печкой посередине, она и для обогрева и для готовки. Именно на ней я очнулся. Как мы в этой избе помещались, сложно сказать, но теперь хоть знаю, что такое спят – друг на друге.

Так вот, началось всё именно с ранения. Похоже, именно тогда я и был подселён в тело вместо почившего Сашки. Когда очнулся, и вдруг выяснилось, что я никого не узнаю, как раз в хату в сопровождении отца пришёл врач из больницы что в райцентре находилась. Он меня осмотрел, опросил, и с отцом с печки перенёс на общий кухонный стол. Ему ламп нанесли побольше, снаружи давно стемнело. Потом выгнал почти всех на улицу, после чего дал понюхать какой-то дряни и прямо на столе провёл операцию, и довольно качественно извлёк пулю, ничего не повредив. Вон, рука в порядке. Он же и упомянул такой диагноз как амнезия. Это я на следующий день узнал, когда очнулся после операции. Доктор часто к нам приходил, а когда я снова стал ходить в школу, снова для этого тела и для всех, то приходил к нему на осмотры. Да и сейчас хожу, что уж говорить. Ладно хоть реже в последнее время, раз в две недели.

Рассказывать подробно, как я познавал мир, не буду, хочу уточнить главное. То, что время не моё я уже понял, был январь сорок первого года. Тысяча девятьсот сорок первого года. Находились мы в Ленинградской области, в двенадцати километрах от озера Чудское, того самого, и в шести километрах от реки Нарва. До школы в районном посёлке Сланцы ходили через лес каждый день, а что тут на лыжах туда шесть километров, это напрямки, по дороге все пятнадцать будет, и обратно. Малые под присмотром бабушки, это такой семейный детсад, ну а родители работали. Леспромхоз, его склады и контора находились у перекрёстка дорог, в паре километров от нашей деревни, большая часть жителей там же и работали. Там три дороги сходилось, не считая ту, что от нашей деревни шла. Почему бандиты именно на неё свернули, не скажу, видимо через деревню хотели проскочить. Шестой бандит, пока мы раненые кровью истекали, уйти умудрился с частью добычи. К счастью, довольно быстро у места боя оказался верхом почтальон, он то и помог участковому, ну и меня по стонам нашёл. Услышал как-то. На повозку бандитов всех погрузил, распряг мёртвую лошадь, свою завёл, и в деревню. Спас нас. Вот только поблагодарить его не получилось. Пока мы лечились, в соседней деревне отмечали что-то и замёрз он, уснул на улице на сугробе. Говорят, хорошим парнем был, два года как из армии вернулся. Жалко, я даже отблагодарить его не успел.

Так вот, вернёмся уже к моей истории. Именно к моей, всё же дальше всё тесно переплетено с моим перемещением. Я уже смирился с этим, в первое время злился, столько эмоций зря потратил, но всё равно лёгкая тень досады иногда поднимается в душе. Хотел ли я этого перемещения? Сейчас даже не знаю, не уверен, больше даже привык, интересно всё стало, а в первое время очень тоскливо было и тяжело. На что я променял свою жизнь? У меня вообще всё было в порядке. Я не говорю хорошо, хотя это определение тоже подходит, просто не люблю так говорить. Порядок – как на флоте, это по мне определение. Да, я сам поднял себя, поднялся, силой, волей и упорством сделал себя. Да и что рассказывать? Жизнь как у всех, родители, семья, школа, армия, Кавказ со Второй Чеченской которую зацепил краем. Всё было. Потом работа, тяжёлая, отказывая себе во многом, преодолел этот рубеж, в олигархи не выскочил, да и ненужно мне этого, но в порядке. Свой яхт-клуб, названный моей же дворовой кличкой «Адмирал». Были причины. Любимая жена рядом, чего ещё надо? Живи и радуйся. Я именно это и делал, заслужил, своим потом и кровью. О подобном перемещении даже не думал, ну не моё. Однако случившегося не изменить, я это отчётливо понял недели через две, когда отходил после операции. Ещё теплилась надежда на возможность обратного перемещения, но её становилось всё меньше и меньше. Как-то внезапно озарило что всё, назад пути не будет. А так если и рефлексовал я, то семье старался этого не показывать, мне проще забиться в угол чтобы пережить всплески эмоций, но не делать этого на людях. Не терплю и не люблю.