Виталий Сертаков - Заначка Пандоры

— А потом? Что же будет потом?

— Потом? — Ковальский поднял взгляд, и я не увидел в нем печали. — Он сказал, что парализованным жить не будет.

— Внимание! Моряк на связи. Второй дальний, ответьте Первому!.. Второй дальний, вас не слышу!

— На связи Дальний. Погоди, не мешай…

— Второй, доложите обстановку. Второй, почему молчите?

— Обстановка в норме. Трое на борту. Двое убитых. Доволен?

— Дальний, вас не понял. Почему сменили курс?

— Моряк, ты меня затрахал! Помолчи хотя бы минуту!

— Пеликан, ты чего?

— Я в прекрасном настроении. Отвали, не то выключу навигатор!

— Дальний, с вами Первый будет говорить.

— Ну, что еще?

— Первый на связи. Дальний, что у вас происходит?

— Ничего не происходит. Тема закрыта, личный состав обедает.

— Дальний, что за хамство?! Почему пилот не выходит на связь?

— Отдыхает пилот.

— Почему сменили курс? Вас уже ждет борт!

— Мы возвращаемся.

— Куда это вы «возвращаетесь»?! Дайте мне пилота!

— Отстань, полковник.

— Вы меня плохо слышите?

— Мы не закончили дела. Лис жив.

— Как жив? Вы же докладывали, что проверяли…

— Ошибочка вышла. Никто ничего не проверял. Это для тебя, полковник, человека прикончить — что два пальца…

— Дальний, немедленно назад. Это приказ!

— Засунь его себе в жопу. Там мой друг.

— Дальний… Пеликан, ты понимаешь, что тебя ждет?

— Меня уже ничего не ждет. Тебя, кстати, тоже. Подумай об этом, Первый.

— Я не чувствую, что стал умнее, братцы! — пожаловался Роберт. Неугомонные птицы ворковали у него на коленях.

— А никто не стал умнее, — еле слышно прохрипел со своей лежанки Гера. — Эта штуковина совсем другие последствия вызывает…

Вот он и высказал то, о чем я думал, не переставая, с тех пор, как Инна снова ушла в круг.

— Молодец, Гера! — как можно бодрее похвалил я. — Я угадать пытался, кто из вас первым сообразит… Роби, просто раз в пять ускорилась реакция, и раз в десять улучшилась память. Всё остальное — это ты сам, только сам.

— Это и страшно, — разглядывая сигаретную пачку, посетовал Боб.

Мне курить совершенно не хотелось, зато я научился без спичек зажигать сигарету. Интересно, что я еще смогу поджечь и на каком расстоянии?

«Мне не легче от того, что я стал такой сообразительный».

Пробитое легкое всё-таки давало о себе знать. Лису легче было общаться с нами молча. Так даже лучше, последнее время он раздражал меня всё сильнее. Сначала я списал это на общую усталость и антипатию, которую во мне вызывал лично Лис. Потом я спросил себя, только ли в этом парне дело, ведь не он один меня злил. Не он один, меня злило в последние часы слишком многое. Несмотря на достаточно широкий круг общения, я никогда раньше не опускался до личных выпадов. Университетские интриги я презирал, эта закулисная возня представлялась мне глупейшим расточительством времени. Безусловно, существовали люди, которых было не за что любить и уважать. Но считать их бездарными тараканами, достойными удара шваброй, я бы раньше не смог. Вот оно что, дело не в Германе, а во мне самом. Что-то во мне менялось, хотел я того или нет. Что-то менялось, и я пока не мог понять, хорошо это или наоборот.

— Но если мы не становимся умнее, то на кой черт все это нужно? — В голосе Кона впервые за время нашего знакомства прозвучала скрытая злоба. — Взять на себя грехи всего мира?

— А кто тебя уговаривал сюда прилетать? — поинтересовался я.

— Нет! — вскочил он. — Это кто тебя уговаривал переться? Я приехал за женой, а ты?

Кошка заворчала.

«Прекратите! — властно сказал Герман. — Мы все здесь потому, что она так хотела, и этого достаточно».

Я мог бы легко утихомирить их обоих — просто выключить, усыпить. Я гораздо лучше умею распоряжаться возможностями разума. На секунду я ужаснулся своим мыслям. Какое-то время мы с Бобом сжимали кулаки. Ладно, Роберт хоть и тупица, но отходчивый, а этот русский боевик еще и командовать лезет! Носимся вокруг него, как няньки, вот и радовался бы, что не оставили помирать в лесу! Опять я закипаю, это неправильно…

— Ладно, — сказал я. — Мы не должны спорить. Роби, помнишь, я рассказывал тебе о Бэтмене?

— А ну тебя! — махнул рукой Боб, усаживаясь обратно.

— Почему людям нужен Бэтмен, Роби? Почему все так любят его?

Боб насупился и не отвечал.

— Извини! — сказал я.

— Ты тоже извини…