Владимир Васильев - UFO - враг неизвестен [Враг неведом]

– Мы три года прожили вместе, – Ник пошуршал пакетом. – Она все уговаривала меня бросить работу в отделе. Опасно, говорила. Я смеялся.

Ник умолк. Миндаль у него кончился. Пир внимательно глядел на Завадского, а у того взгляд блуждал по испещренной трещинами и пятнами стене, по грязно-серому потоку воды, растекшемуся по асфальту.

– А потом она сказала мне, что уходит. К другому. К такому, который не проводит на работе собственный день рождения.

– И…? – несмело спросил Пир.

– И ушла. Через неделю она погибла – разбилась на машине. Ее отец пришел ко мне и вылил мне в морду целый галлон виски – все, что я не успел влить в себя, потому что уже знал обо всем. Представляешь, Пир, он решил, что я это подстроил, я и наша контора. Мать Синтии требовала суда. Тот осел, к которому Синтия ушла, пытался начистить мне физиономию. Родственники проклинали меня, словно я и вправду был к этому причастен.

Завадски снова умолк, скомкал пустой пакет и бросил под ноги.

– А ты был женат? – неожиданно спросил он Пира.

– Н-нет… – Пир пожал плечами. – Не был.

– А почему?

Пир задумался. В самом деле – почему? Как объяснить этому славному парню из благополучной Австралии, что у него, россиянина Геннадия Лихачева, до сих пор нет своего угла? Что мать и сестра в Вологде ютятся в крошечной квартирке? Что в России большинство людей снедаемы бытовыми проблемами, которые иностранцам из развитых стран просто непонятны?

Кстати, какого черта Пир до сих пор не купил своим приличное жилье? С момента поступления в проект «Икс-ком дефенс» он наконец-то может это позволить. Не то, что раньше, на гроши, получаемые в кассе отдела по борьбе с терроризмом…

– Не знаю, Ник. Некогда было. Да и не на ком. У меня и девчонок-то знакомых не было. Я и спал чаще всего в конторе… На столе. В курьерской такой стол был – мечта идиота. Аэродром, не стол, зеленым сукном обитый. Ботинки, бывало, сбросишь, почту на стул свалишь, куртку под голову… Только шеф ругался.

Завадски грустно покачал головой.

– Никогда мне не понять вас, русских.

Пир улыбнулся.

– Нам самим себя не понять… – он помолчал с полминуты. – А чем у тебя все закончилось-то?

Завадски наклонил голову.

– Да ничем. Уехал я. К бабушке. А потом меня в проект завербовали.

– Икс-команда! – наконец ожил командный. – Добро на возвращение! Стягивайтесь к «Рейнджеру». Отлично сегодня поработали!

– Ага, очнулись, – проворчал Дориго откуда-то издалека. – Не прошло и полгода. И чего было тянуть?

– Разговорчики! – прикрикнул на него Ник Завадски. – Ноги в руки – и в «Рейнджер»!

И добавил, обернувшись к Лихачеву:

– Пошли, Пир.

Только на следующий день на базу из Лимы сообщили, что под развалинами нашли тело неизвестного зверя. Пир слышал об этом, но краем уха и подробностей не знал.

Это была самая безупречно проведенная миссия за пять месяцев.

Наступил июнь; утром второго числа по вещанию базы Батт объявил о двух вещах: ООН довольно действиями участников проекта «X-com defence», а следовательно трудности с финансированием пока преодолены, и второе – независимой агентурной сетью в Антарктиде засечена база пришельцев.

– Ну, радость! – Завадски всплеснул руками и ткнул локтем Пира. – Слыхал, дружище? Час от часу не легче.

Пир, удравший из медчасти к себе в каюту, зевнул и отмахнулся:

– А ты чего ждал? Ты не в армию спасения нанимался…

Пир был уверен, что руководство проекта не отпустит его на очередную миссию из-за ранения в Лиме. И поэтому злился. После того, как ему обработали раненую руку он послал медиков подальше и решил не прерывать тренировок. За что и получил от Батта незамедлительную выволочку, спустя какие-то полтора часа после выступления шефа по радио, и был с помпой водворен в госпитальные покои.

Сутки ушли на подготовку к вылету на снежный материк. Подгонялось оружие, проверялись доспехи, психологи накачивали оперативников, словно спортсменов перед Олимпиадой. У многих еще свежи были воспоминания о последнем терроре и высокогорный воздух, казалось, еще обжигал легкие, а приходилось снова лезть в самое пекло – вражескую базу.

Третьего вечером «Скайрейнджер» вылетел с базы «Европа» и взял курс на юг. База чужаков была расположена в полутора тысячах километров от полюса, недалеко от антарктической станции «Мак-Мердо». На этот раз летели без танка, потерянного в Лиме. Двенадцать человек – «холодная дюжина», как прозвала их группа сопровождения. Из первой восьмерки шел только Ник Завадски; из опытных икс-комовцев – Везунчик Ревеню, Адам Дориго, Дьюла Чонгради и Вернер Келлер; из тертых в боях – Артур Миллс и Костя Белов; из понюхавших миссии – Тернер, Скаветти и Бергер; плюс трое новичков – австралиец из Брисбена Майкл Строрм, смуглый курчавый турок Ахмет Тюрамаз и меланхоличный швед Густаф Сегерсен. Пир, снова пославший подальше постельный режим и разругавшийся с врачами, со смешанными чувствами провожал товарищей взглядом. Да и разве мог он, единственный из оперативников, остающийся на базе, не придти сюда, в ангар, к урчащему турбинами «Рейнджеру», готовому взмыть в небо, голубеющее в конце стартового тоннеля? И Стив МакМаннаман пришел, мрачный, как Арктика зимой. На складе имелся еще один танк, с ракетной установкой на борту вместо пушки, но решено было брать вражескую базу без танков. А значит дистанционщикам – МакМаннаману и его напарнику Станиславу Бржизе – оставалось только скрипеть зубами, и надеяться, что либо новые танки привезут, либо руководство изменит мнение относительно состава оперативной группы.