Алексей Лавров - Обречённые жить (СИ)

По его тону мы поняли, что разговор окончен — ждать радости от нашей встречи бессмысленно, ведь, по сути дела, все мы уже мертвецы. Мы занялись своими делами — даже благодушие матросов имеет границы. Плюш полез промазывать бегущий такелаж и блочки, а я направился к уже изрядно загаженному клюзу. Обязанности с Захаром мы разделили так: я таскаю забортную воду, а он скоблит поверхность. Эх, детство — золотое времечко! Ну, вселился дух, и что дальше? Во-первых, клюзов действительно много, во-вторых, на них свет клином не сошёлся — мальчишка сразу превратил нудную, грязную работу в игру. Пустил фантазию на самотёк, и вот они уже приплыли на Ямайку, а его взяли в юнги, и он угнал фрегат и плывёт к маме. Только сначала надо напасть на остров, забрать у дикарей много золота, стать солдатом, а потом генералом и свергнуть губернатора, всех губернаторов по очереди. А от духа и впрямь никакой пользы — затаился в уголке сознания и молча тащится с фильма. Только дурацкая у меня привычка спать в кино, не заметил, как вырубился. Приснился утренний заплыв, гребу от акулы и радуюсь — это всего лишь только сон! Ведь только во сне можно плыть со скоростью волка из «Ну, погоди!», а рыбка, хоть и не отстаёт, догнать не может. Выбежал на пляж, она за мной! Я в шахту канализации, зараза следом, вылез уже на Агропроме. Бегом к старой кирпичной трубе, подпрыгнув хватаюсь за нижнюю скобу, подтягиваюсь, и эта ржавая железка со звоном отвалилась! Падаю на спину, акула вцепилась в живут с злобным, утробным урчанием…

Мдя, проснуться от урчания в чужом брюхе… Или не проснуться, а наоборот? Что в таких случаях говорил Конфуций? Блин, жрать охота! Аж до рези в животе! Захару привычнее, да и фантазия отвлекает. Умудрился растянуть работу на свежем морском ветре почти до заката, так стремился к идеалу. Да и команда постоянно делала идеальную чистоту клюзов практически недостижимой. Вечером довелось наблюдать смену ребячьих вахт. Первыми мы подняли четыре трупа — двоих явно удавили, остальные, кажись, сами преставились. Волоком за ноги оттащили к фальшборту у бака и издали наблюдали, как здоровенный капрал устанавливал факт смерти каждому ножом в область сердца, а подручный матросик выбрасывал тела в воду.

Следом за трупами спокойно поднялись авторитетные пацаны с «любимчиками». Хотя особо авторитетными они не были — пацаны в ночную вахту не ломились, как в дневную. Тут-то и узнал Руда, что никуда его Джек не пропал.

— Твоё сиятельство огреблось линьков? — дерзко обратился к нему паренёк с ехидной остренькой, прыщавой мордашкой, — значит, ты, как все, можешь таскать парашу?

Руда успел лишь зажмуриться — последовала серия ударов в корпус, Длинный явно знаком с анатомией. Большим пальцем он поддел наглецу челюсть, ещё удар и рывок, и челюсть оказалась в руке Джека вне её хозяина.

— Добавьте пятого, — ровным тоном обратился он к нашей импровизированной похоронной команде, выбрасывая челюсть в море, — а смывать кровь дело ночной вахты.

Никто особо не возражал, действительно, пусть наглец попробует отыскать на дне свою зубатку. Сами и спровадили его ещё мычащего через фальшборт — ехидно улыбающиеся матросы и не подумали нам помогать. Ведь это мы, приговорённые за убийства, только что прилюдно изувечили и убили человека.

Но эти злобные маленькие поганцы оставались забавными подростками, порой весьма забавными. Оказалось, что можно быть любимцем всей команды — во время смены ребячьих вахт матросы устраивали концерты самодеятельности. Конечно же, никто не отплясывал «яблочко», а просто пели они при всякой тяжёлой работе. Но и насладиться чужим талантом не упускали ни одной возможности. Едва один паренёк поднялся на палубу, ему тут же сунули в руки обыкновенную расческу.

— Извините, с вашего позволения, со мной сегодня сопровождение, — смущённо обратился он к публике. Матросы заинтриговано молчали. Наконец, появились двое ребят с в хлам разбитыми в оригинале курносыми лицами.

Паренёк приложился к расческе, звучание было непривычным, но уж «Катюшу» трудно было не узнать. Далее последовала «Перуанская», публика замерла в восторге. Но всё-таки поглядывала на пару избитых, смущённо жмущихся охламонов.

— Да вы сбегайте поссать, ребятки, — верно понял причину их смущения боцман. Те не заставили себя уговаривать. А когда вернулись, оказалось, что игрец на расческе тоже решил устроить себе антракт. Дабы не разочаровывать почтеннейшую публику, пришлось им заполнять перерыв.