Вадим Панов - И в аду есть герои

Артем с интересом прислушивался к разговору. Ну, насчет школы понятно: хваны отправляли своих отпрысков в Москву, в школу Великого Дома Чудь. По крайней мере, у всех четырехруких, с которыми уже доводилось общаться молодому наемнику, с образованием все было в полном порядке, как минимум читать и писать умели. А вот что же у них магазина нет? Удивительная оплошность Торговой Гильдии.

– Неужели там и колхоза не было?

– Это при советских? – Егерь задумчиво посмотрел в окно. – Может, и был. Кто знает?

Он почти слово в слово повторил фразу коричневого костюма.

– Бирюки они, – высказался тот.

– Бирюки бирюками, – слегка понизила голос тетка, – а насчет колхоза я так скажу: не было у них колхоза никогда. И даже сельсовета не было.

– Вы-то откуда знаете? – встрепенулся мужичок. – Вы в Мусаево бывали?

– Нет, не бывала, – с достоинством ответила тетка. – Но бабушка мне рассказывала, что, когда краснопузые продразверстку в наших краях делали, в Мусаево целый эскадрон поехал да два комиссара в придачу, коммунисты, между прочим. Один, Перетц Яковлевич Аронзон, начальник «чики», он до революции в наших краях в остроге сидел за контрабанду, а второй не знаю, кто был, тоже, наверное, из бандитов, он в Мусаево милиционером должен был остаться. Хотели они, стало быть, у мусаевцев продовольствие отнять и колхоз сделать.

– Вот видите! – не выдержал мужичок в костюме. – Сами себе противоречите.

– Только не получилось у них ничего, – усмехнулась тетка. – Аккурат через два дня их всех на Чуйском тракте повешенными нашли. На деревьях вдоль дороги. Бабушка сказала, что больше в Мусаево коммунисты не ездили.

Представив возмущение хванов, у которых два уголовника при поддержке кавалерии попытались отнять продовольствие, Артем едва удержался от улыбки. Бедняга Аронзон и представить себе не мог, что выходцы из нелюдимого алтайского села еще тысячи лет назад зарекомендовали себя как самые жестокие воины Великого Дома Чудь, и даже грозные навы относились к хванам с большим уважением.

– Сказки! – махнул рукой мужичок.

– Сказки сказками, – тихо, в тон тетке, произнес егерь, – а сельсовета я в Мусаево не видел. И полицейские там не часто бывают.

– Все это ерунда, – коричневый костюм решил быть категоричен. – Секта в Мусаево. Се-кта. Вот и все. Хлысты. В девятнадцатом веке из Воронежской губернии бежали. Мне директор краеведческого музея точно рассказал.

– В девятнадцатом веке, может быть, ваши предки на Алтай перебрались, – рассудительно сказал егерь. – Только мы здесь давно живем, с восемнадцатого века свой род поименно ведем, и мне говорили, что мусаевцы старообрядцы. От Петра Первого сюда ушли.

– А если старообрядцы, то почему они с бураевцами не дружат? – завелся мужичок. – В Бураево все старообрядцы! И колхоз там был!

– Все равно Мусаево на Алтае очень давно появилось, – стоял на своем егерь. – Не в девятнадцатом веке точно. Мусаево – самое старое село во всем Алтае! Это все знают!

– Мужики у нас горячие, поспорить им завсегда охота. – Тетка посмотрела на наемников. – Не хлысты мусаевцы и не старообрядцы, а кто – никому не ведомо. Люди они приветливые, но чужих к себе не пускают. А как приезжают в город – ничего, приветливые. Шутят.

– В том году, когда Рябиновка от паводка пострадала, мусаевцы денег им собрали и пятьдесят коров подарили, – добавил егерь.

– Коровы в Мусаево знатные, – поддакнул мужичок в костюме.

Артем покачал головой: молодцы хваны. Революции, продразверстки, сельсоветы… Просто скажи «нет», убей всякого, кому это не понравится, и живи себе спокойно. Строй дома, выводи коров на зависть соседям и выращивай Золотой Корень. Разумеется, учитывая важность плантаций для Тайного Города, трудно представить, чтобы Великие Дома позволили кому-нибудь слишком уж досаждать четырехруким, но вот продотряд хваны наверняка вырезали по собственной инициативе, не посоветовавшись ни с кем. Артем с улыбкой подумал, какие усилия пришлось приложить Великим Домам, чтобы сгладить перед имперскими властями шалость четырехруких.

– Вы лучше Мусаево стороной обойдите, – доверительно предложила тетка Кортесу. – Там речка будет небольшая, так ее не переходите, идите по берегу и как раз к горам выйдете. Крюк, конечно, получится, но так надежнее.

Наемник кивнул:

– Спасибо за совет.

«Я не знаю, кто помог Лешеньке влюбиться в путешествия по северу России. Когда мы познакомились, он говорил, что ездит туда каждый год столько, сколько себя помнит, и всегда находит новые впечатления, которые помогают ему прожить до следующего лета. Лешенька хвастается, что знает Карелию лучше, чем ее жители, что был на Соловках, что купался в Белом море. Я ему верю: он прошел пешком и проплыл на байдарке весь север, он… (неразборчиво) …главное, он никогда не берет в эти путешествия «гер», только траву. Он говорит, что «гер» оскорбляет северную землю, поэтому мне кажется, что он любит ее больше, чем меня. Конечно, это ерунда…»