Сергей Зайцев: Куэнкэй

Куэнкэй-Ну бежал долго, зов пищи вел его уверенно и властно.

Он бежал долго, но не уставал, охотник рожден для бега, для поиска. Наконец он оказался совсем близко. Для наблюдения он выбрал небольшой холм, чтобы с его вершины обозревать как можно больше лесного пространства, и замер среди густо разросшихся на опушке куарай-кустов. Можно было забраться на дерево, но там сложнее замаскироваться. А среди куарай-кустов он и сам как куст. Незнакомая пища могла быть такой же опасной, как пожиратели веток после сезона сна – нередко случалось, что ррырг , защищаясь, перекусывал неудачливого охотника пополам. Сначала нужно выяснить, что собой представляет эта пища, а потом принимать решение.

Наблюдал Куэнкэй-Ну довольно долго, испытывая жгучий интерес и небывалое для себя волнение. Удивительно. Пока длился сезон сна, появились новые существа. Совсем новые, таких молодой охотник раньше не видел. И маэссэ , его наставник, никогда о таких не рассказывал. Новые твари обитали в невероятном по облику, непонятно откуда взявшемся здесь, в лесу, на территории куарай, гнезде, обладавшем таким же безжизненным запахом, как и то летающее создание, не-птица, убитая охотником по пути сюда. Гнездо чужаков было блестящее, словно лед на свету, и большое, очень большое – его можно было сравнить с гигантским яйцом, с многочисленными выступами, линиями и изломами на измятой поверхности. Яйцо застыло на земле в неестественно наклоне, словно падало, да почему-то так и не упало, и его острый нос косо упирался в небо. Один конец гнезда вдавился в землю, а второй, приподнятый на высоту прыжка, опирался на такие же блестящие, как и его поверхность, лапы. То тут, то там, словно осязательные усы на крыльях самок куарай, из носа и боков торчали какие-то прутья. В родовую пещеру куарай такое чудовищно огромное яйцо точно не влезло бы, вздумай его кто туда затащить. Но Куэнкэй-Ну интересовало не столько чужое гнездо, охотника гораздо больше интересовали его обитатели, с которых он все это время не сводил всех своих глаз, изучая их повадки. Чужаки пахли незнакомо, но хорошо, как пахнут живые, годные в пищу особи. И существ было почти столько же, сколько имелось пальцев на передних конечностях охотника. Пока он бежал, он чувствовал их, как единое целое, но теперь убедился, что их много, только чувства их связаны воедино, как и у охотников куарай в родовой пещере, это-то и его и сбило с толку. Но если бы они были гацу – пришлыми, чужими охотниками, новым племенем, пытающимся занять территорию прежних владельцев, то охотник сумел бы почуять одасса – истинный разговор между разумными особями , в котором всегда присутствует смысл. Вот только связь между ними оказалась какая-то неправильная, она то появлялась, то исчезала, словно чужаки были больны и не могли постоянно поддерживать сомысли – обмен разговорными образами. Куэнкэй-Ну слышал только бессвязный шум, как бывает только у примитивных животных. А значит пришлые – всего лишь пища.

Странные, неуклюжие существа, грузные и неповоротливые, бесцельно бродили вокруг гнезда, обмениваясь примитивными мысленными и звуковыми сигналами. Перемещались они на противоестественно выпрямленных нижних конечностях, а верхними, хватательными, или переносили какие-то предметы, или просто размахивали ими без всякого смысла. И тела их тоже казались неестественно выпрямленными, существа выглядели так, словно в любой момент готовы прыгнуть головой в небо. А истинный охотник должен скользить на полусогнутых, должен готов в любой момент оттолкнуться всеми конечностями и прыгнуть. Прыгнуть и хлестнуть хвостом, вогнать костяную иглу в жизненно важный центр добычи, парализовать ее ядом.

Было совершенно непостижимо, чем заняты существа.

Еще через некоторое время Куэнкэй-Ну осознал, что с мозгом у этих существ что-то действительно не так. Их разум казался словно двойным. И сомыслями обменивались как бы не сами существа, а то, что находилось в их головах…

Но все это неважно.

Куэнкэй-Ну все труднее становилось сдерживать радость и нетерпение. Охотника била мелкая дрожь. Пища. Новая пища. Крупная пища. Размерами существа были меньше зрелого пожирателя веток, но вдвое крупнее самого охотника. Даже одного существа хватит, чтобы вырастить двух, нет, даже трех молодых куарай. Убить, позвать и оплодотворить самку, чтобы она смогла отложить яйца. И пища оживет. Десятки ченекку – молодых куарай, выйдут из нее, прорвав плоть острыми зубками, сожрут взрастившую их оболочку без остатка. И начнут смертельную, полную жажды жизни схватку между собой, пока не останется двое-трое самых сильных. Так приятно будет наблюдать за борьбой, видеть торжество сильных, полноценных малышей, способных пополнить племя… которые заменят никчемных стариков, чья плоть уже попала во власть нанэкка , и пользы от которых было уже мало. Племя должно выжить, это закон. Молодые всегда должны приходить на смену старикам.