И тут вперед шагнула седьмая, невысокая, но стройная фигура.
Этот голос Скитер узнал сразу же. Он ушам своим не верил — неужели она возглавляет такую кровожадную организацию? И тем не менее она стояла прямо перед ним, и голос ее был чист, как звон древних храмовых колоколов.
— Голоса Совета Семерых разделились поровну: три «против», три «за». — Голос Йаниры Кассондры звучал чуть приглушенно под черной маской. — Если я проголосую так или иначе… что ж, любое решение будет окончательным, не так ли? Я не буду, не могу нарушать это равновесие. Как глава этого Совета, я могу проголосовать за сохранение его, ибо некоторые вещи надлежит обсуждать-с большой осторожностью Но я могу не использовать право решающего голоса. Каждый из нас имел свои основания к тому, чтобы принимать то или иное решение Я обращусь к вам как особый свидетель, потом мы соберем Семерых снова, в расчете на то, что они могут изменить свое решение, выслушав показания других.
Скитер ощущал себя как тот парень из Афин, как там его звали, которого отцы города заставили выпить яд. Йанира сама как-то рассказала Скитеру о нем, сидя за десертом на их с Маркусом кухне. «Вот и доверяй судьбе, — не без горечи подумал Скитер, — когда семеро волков и овца решают, что у них сегодня на ленч. Абсолютная демократия: все обладают правом голоса. Даже ленч».
Если только эта толпа вообще удосужится спросить свой ленч, прежде чем, образно выражаясь, разложить по тарелкам.
Голос Йаниры Кассондры, мягкий, словно она убаюкивала дочерей, начал свой рассказ. Несмотря на эту мягкость, Скитер не сомневался в том, что его отчетливо слышат даже в дальнем ряду. Должно быть, она научилась этому фокусу у себя в храме. Он все ждал подвоха.
Он его так и не дождался Вместо этого Скитер, не веря своим ушам, услышал долгую историю о зле и опасности, в центре которой оказался он сам, Скитер, который при этом жертвовал им немалые деньги, деньги, спасшие не одну детскую жизнь — да и не одну взрослую тоже.
Чуть позже, когда он начал уже ерзать от смущения, она сменила тему и поведала гипнотическим голосом историю приключений Скитера, пережитых им ради спасения Маркуса, — начиная с бегства от готового убить его человека прямо сквозь Римские Врата, куда только что обманом увели, чтобы продать в рабство, его друга.
С трудом повернувшись, он бросил взгляд в другую сторону и увидел массу людей, все как один подавшихся вперед и жадно ловивших каждое ее слово.
«Черт, могу себе представить, как потрясающе она смотрелась в этом своем храме. В развевающихся одеждах, с распущенными волосами, и голос… Не одному мужчине казалось, наверное, что перед ним земное воплощение ангела».
Голос Йаниры понизился тем временем, повествуя об ужасной судьбе, выпавшей на долю каждого из двоих: одного, проданного распорядителю Игр, и второго, похищенного и отданного в гладиаторы, едва способного общаться со своими пленителями, побоями и истязаниями обучаемого искусству убивать других, тогда как само его присутствие в Риме говорило о том, что он не убийца, ибо он отправился туда единственно из-за обещания спасти Маркуса, чего бы это ему ни стоило. В попытке сдержать это обещание он сам лишился свободы и был послан погибать на арену от меча признанного чемпиона.
К этому времени в задних рядах возник негромкий, но ощутимо сердитый ропот. Скитер не смел надеяться на то, что этот ропот направлен не против него, а против дурного обращения с ним, о котором шел рассказ.
— И тогда, — вскричала Йанира Кассондра, изящным символическим жестом поднимая обе руки, — наш Скитер победил чемпиона, но отказался убивать своего соперника! Цезарь, — в ее произношении это прозвучало почти как «кайзер», — наградил его по заслугам лавровым венцом и деньгами. Понимая, что, несмотря на победу и приз, впереди его ждет только рабство, помня, что он не освободил еще своего друга, стоявшего рядом со своим злобным господином, Скитер поступил так, как мог поступить единственно человек, одаренный улыбкой богов.
Она сознательно тянула паузу. Потом продолжила, но почти шепотом, будто сама страшась того, о чем повествовала:
— Он направил своего коня галопом прямо на стену. Вспрыгнул на всем скаку на спину несущегося галопом коня… — слушатели потрясенно ахнули, — потом вонзил острие копья в залитый кровью песок арены и перелетел через балюстраду. И пока все стражники на балюстраде разинули рты, не ожидая увидеть его рядом, он бросил тяжелый кошель с золотом, заработанным честным трудом и кровью, новому хозяину Маркуса в качестве выкупа, за свободу друга.
Читать дальше