Константин Волков - Из блокады [СИ]

Такие расклады легко просчитываются; их бы и дурак просчитал, а Пасюк вовсе не дурак. Он сказал:

- Разговор у меня к тебе, Олежка.

- О чём говорить-то? - равнодушно ответил я. - Всё, что нужно - сказано, всё, что должно - сделано.

- Не всё. Есть одно предложеньице. Не сомневайся, мы оба с него поимеем выгоду. Я хочу обменять свою жизнь на твою.

Я попытался смекнуть, в чём тут смысл, да так и не понял. Видно, от усталости голова совсем перестала соображать.

- Иди ты лесом, - ответил я.

- Зря торопишься, - зачастил Пасюков, - подумай, я плохого не предложу. На кону твоя жизнь, понимаешь? Взамен я прошу, чтобы вы отпустили меня. Уйду в лес, и больше вы обо мне не услышите. Хорошая сделка, верно?

- Моя жизнь, она и так моя, - сказал я. - А твоей мне и даром не надо. Тем более, она теперь не твоя. Суд разберётся, как с ней поступить.

- Тут мы с тобой похожи, - ответил Пасюк. - Помнишь, я тоже вынес тебе приговор? Значит, твоя жизнь стала моей. В сущности - ты покойник, и рано или поздно до тебя доберутся. Ты пока не знаешь, как это будет: нож в сердце или кирпич по темечку. Я сам не знаю, кто и как исполнит мой приговор. Помнишь Сыча? Вот то-то! Ты давно должен был помереть, да друзья у тебя непростые, сначала в лесу спрятали, а потом ты прямо из-под виселицы исхитрился улизнуть - везунчик. Насколько я тебя понял, ты не захочешь всю жизнь оглядываться. Жить, оглядываясь, не очень весёлое занятие, так? А я могу отменить приговор, и, даже, рассказать, что на самом деле в смерти Корнила и Суслика твоей вины нет. Сумеешь повлиять на решение суда? Тогда и я отплачу тем же.

- Он бредит? - спросил я у Степана.

- Не то чтобы совсем, - помявшись, ответил Белов. - Скорее, немного преувеличивает. Ты не волнуйся, мы с этим разберёмся. Если что, из каждого пасюка душу вытрясем... В конце концов, я двадцать лет так живу - и ничего, свыкся. А за тобой мы приглядим. Если кто посмеет хоть пальцем тронуть, мы того, как клопа, раздавим.

- Ага, - сказал Партизан, - все слышат? Глухих нету? Если кто его заденет, я сам, своими руками удавлю того гада. Убью медленно и больно!

- Спасибо, что успокоили, - поблагодарил я. - Так что, может, отправите его в лес?

- Понимаешь... - Клыков смущённо разглядывал свои сапоги. - Мы не звери, но Пасюков должен умереть. А, возможно, и не он один. Чтобы даже мысли ни у кого не появилось ещё раз попробовать. Потому что если они ещё раз попытаются, может сложиться так, что придётся валить их всех, без оглядки на виноватость.

- Понятно, - сказал я. - Видишь, Пасюк, ты должен умереть. Извини...

- Так я и думал, - спокойно, словно ничего другого и не ожидал, ответил Пасюков. - И всё же, мы с тобой должны закончить наши дела. Я вызываю тебя на поединок. Ведь ты не откажешься? Или струсишь?

Я бы посмеялся, но сегодня грустный день. Я устроил штурм Посёлка; я дрался с гигантской сколопендрой; до этого я убил Сашу - врага, которого считал другом; я воскресил Партизана, которого раньше чуть не казнил. А ещё... много чего ещё. Иному с лихвой на две жизни хватит, да и мне уже достаточно.

- Степан, - спросил я. - Я не обязан это делать?

- Жизнь твоя, - ответил Белов, - тебе и решать. Будет полезно, если ты его прикончишь. Прямо здесь и прямо сейчас, чтобы народ видел.

- Зачем? - я удивился, потому что ожидал совсем другой ответ. Там, в лесу, Степан отговаривал меня от драки с Зубом, а теперь - наоборот.

- А затем! Затем, что если ты победишь, не будет ни суда, ни виселицы. Нам не придётся никого казнить, а наказание совершится, причём, по ихнему, крысячьему, закону. И тут уж, как ни крути, он сам это дело затеял, значит, при всём желании пасюки не сумеют сделать его безвинно пострадавшим. В общем так: с тебя началось, тебе и заканчивать. А заодно раз и навсегда решишь вопрос своей безопасности. Пасюк, как боец, гораздо слабее Зуба, тут тебе бояться нечего.

- Понимаешь, Стёпа, - сказал я, а сам подумал, что ни черта он не понимает. Откуда ему знать, что там мне помог лес, а здесь он не поможет, здесь придётся самому, и я не уверен, справлюсь ли? Я сказал: - Понимаешь, Стёпа, я очень устал.

- Вижу, и не настаиваю.

- Ладно, у меня нет ножа.

- Держи, - Степан достал из-за голенища оружие, и протянул мне. - И вот тебе совет: не смотри, что Пасюк жирный и старый. Боец он, всё же, хороший, а, главное, подлый - будь начеку. Потребуй раздеться до пояса, ты имеешь такое право. Заметил, у него топорщится ватник? Наверняка, под ним что-то есть.

- Ладно, - махнул я рукой, - пусть.

- Понял, Пасюков? - спросил Степан. - Сейчас вы будете драться. Но сначала ты громко, чтобы все слышали, чтобы у самой тупой крысы не осталось сомнения, расскажешь, как, и за что вы подставили Олега. Всё расскажешь, и, специально для меня, назовёшь имена.