Сергей Лукьяненко: Тени Снов

Ждать мне пришлось довольно долго – Артем и впрямь решился не сразу.

Сидеть на ранце от ракетника «Сальери» и впрямь удобно. Он снаружи облит мягкой амортизирующей пластмассой. А земля вокруг все равно фонит сильнее, чем десяток крошечных ракет с ядерными зарядами.

– Вместо переподготовки – госпиталь, – сказал Денис. – Наверняка. И надолго. Только это все мелочи.

Небо пылало тысячами падающих звезд. Сегодня им падать не зря… Я смотрел вверх, мне хотелось увидеть опускающиеся корабли Флота первым. На это были все шансы.

– А Нонова и впрямь героически сражалась? – спросил Огарин.

– Угу. Еще как.

Лагерь, где наши ополченцы ожидали прибытия кораблей-лазаретов был рядом. Звучный голос Ноновой перекрывал все.

– Никогда бы не подумал, – хмыкнул Денис. – Набей мне трубку.

Я взял из его рук кисет. Искоса глянул на капитана. Повязка, вместе с трубкой, придавала ему сходство с пиратом из книжки.

– Может быть глаза спасут? – спросил я.

– Вряд ли. Скорее, поставят механику. Ничего, Алексей. Бывает. Не каждую пьесу удается досмотреть до конца. Тораки пришлось куда хуже…

Я кивнул, сообразил, что жесты теперь ни к чему. Сказал:

– Да. Но мне все-таки хотелось бы знать, кто они были – Эн и Артем.

Денис хмыкнул:

– У каждого своя пьеса, Лешка. Иногда удается посмотреть кусочек из чужой – но всегда только кусочек. Помнишь мой рассказ?

– Помню.

– Я одно знаю, школе «Дочерей Кали» теперь конец. Если ты дашь показания под присягой, конечно.

– Дам.

– Вот и еще одна пьеса сыграна, – Денис принял из моих рук набитую трубку. – Такова уж жизнь. Ты пойми, Лешка… ты никогда не узнаешь, кто были Эн и Артем, ты не выяснишь, почему псилонцы пошли в атаку, и действительно ли предательство девочки было ненужным. Завтра меня увезут в госпиталь – ты даже пьесу моей жизни до конца не узнаешь. Я вначале буду тебе писать, рассказывать, как видят мир новые глаза, как весело идет служба. Потом, помаленьку, стану забывать ваш маленький мир, тебя, ваших нечаянных героев, даже этот бой – почти забуду. И с тобой случится то же самое. Только ты не жалей, Лешка. Никогда не жалей о чужих недосмотренных пьесах. Пиши свою.

– Я не знаю, получится ли.

– Никто не знает. Но обычно – получается… плохо ли, хорошо ли – другой вопрос…

Тысячи звезд падали с неба, и я знал, что никогда не замечу опускающихся кораблей раньше Огарина. Даже сейчас, когда у него повязка на глазах.

И в остальном он прав, как обычно. И насчет того, что все истории не узнать, даже вкратце. И что я забуду его, он забудет всю нашу планету, и все, все мы забудем Эн Эйко и ее брата. Это – не наша пьеса.

Только пока мы сидели рядом, плечом к плечу, под небом, чужим для Огарина и родным для меня, и ждали имперские корабли.

Вот уж кто точно опоздал, даже на закрытие занавеса.

Август-сентябрь 1998 года.