Борис Миловзоров: Гроздья миров (СИ)

— Но почему?!

— Почему? Бен, ты же умный человек, сам подумай. А пока вставай, надо контейнер обратно в машину закинуть.

Клеманс сосредоточенно крутил баранку автомобиля и мычал про себя что-то веселенькое, видимо, он был доволен ходом событий. В кабине было тепло и, несмотря на то, что безбожно трясло на бесчисленных кочках, клонило в сон. Адамс с удовольствием бы подремал, но вместо этого сосредоточенно вслушивался сам в себя. И ничего не слышал. Точнее слушать было нечего: не было ни сожаления, ни ненависти к Рони. Даже сочувствие к тому худому дрессеру рассыпалось прахом равнодушия.

— Неужели он, Бенни, всегда был таким?, — задавал себе вопрос Адамс и не мог ответить.

А каким, таким? Таким, как, например, Клеманс, знающим свою цель и не останавливающимся ни перед чем?…

— Рони!

— Да, Бен.

— Что ты чувствуешь, когда убиваешь?

— Ничего.

— Как же так?!

— А так! Мир устроен так, что переживать нужно только за самого себя, а не за других. Не я сделал этот мир таким, каков он есть.

— А кто сделал?

— Я не знаю, Бен, — Клеманс лукаво посмотрел на своего пленника. — Зато я знаю, кто к созданию этого мира не имеет никакого отношения.

— Люди?

— Да, друг мой! Мы с тобой и остальные миллиарды втиснуты в эту вселенную чужой волей, так не все ли равно, чьей?

— Но как же бог?

— А что это такое, Бен?

— Глупый вопрос, Рони!

— Это почему же?

— Всем понятно, кто такой бог!

— Да, неужели?!, — Клеманс противно хихикнул. — Ну-ка, просвети меня заблудшего!

— Издеваешься?

— Нет, стараюсь избавить тебя от некоторых иллюзий.

— То есть, ты хочешь сказать, что бога нет?!

— Я?! Ни минуты не сомневаюсь, что он есть, другое дело, что ему на нас всех наплевать… помолчи, Бен!, — прикрикнул Клеманс на открывшего рот Адамса. — Дай договорить. Я ведь задал тебе вопрос: кто такой бог, а ты, вместо того, чтобы ответить, провоцируешь меня на другую дискуссию, пусть даже не менее интересную. Неспортивно получается.

— Хорошо, я отвечу. Бог, это высшее существо, которое создало всю эту вселенную, в том числе и нас, людей, — Бенни стал загибать пальцы. — Он всемогущ, всеведущ и вечен. Вот!

— Ты забыл сказать, что многие считают его добрым и милосердным.

— Да, это верно.

— Верно?!, — зарычал вдруг Клеманс так, что слюна полетела. — Да в чем же его доброта, если мир вокруг нас полное дерьмо?!

— Это тоже верно, — нехотя признал Адамс и пожал плечами. — Я иногда думал об этом, но ответов не нашел.

— И не найдешь!

— Почему?

— А потому что нет ответов.

Машину сильно тряхнуло, так, что Адамс ткнулся головой в потолок кабины.

— Ой! А поосторожнее нельзя?

Клеманс глянул на него, ухмыльнулся, но промолчал.

— Рони, куда ты так гонишь?!

— К твоему будущему, Бен, — он опять взглянул на него и противно скривился. — Возможно, скоро ты получишь ответы на свои вопросы.

— Почему, возможно?, — ворчливо откликнулся Адамс, всматриваясь вперёд, поверх летящей навстречу ленты дороги.

Некоторое время они молчали.

— Хочешь, — неожиданно подал голос Клеманс, я расскажу тебе кто такой бог?

— Нет!, — неожиданно для себя самого отрезал Адамс.

— Ты же хотел знать ответы?

— Да, Рони, хотел. Я убежден, что на все вопросы должно быть ответы, но только я меньше всего жду их от тебя.

— Вот как? Ну, хорошо, а возможные версии, мои размышления, так сказать?

— А что есть разница?

— А как же! Я же не догмы тебе буду тарабанить, а, рассуждать вслух.

— Ладно, — Адамс зевнул, — рассуждай, коли охота.

— Что ж, вот тебе версия первая: господь садист, ему нравится, когда люди страдают. Ну, что скажешь?

— А ничего.

— Почему?

— Предполагаю, что ты и сам не веришь в то, что говоришь. К тому же, хочу выслушать другие версии.

— Да, пожалуйста! Господь настолько стар, что выжил из ума, уснул, растворился в хаосе вечности. Как хочешь это можешь обозвать, короче его нет, хотя он есть. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Вполне, — жесткие фразы Клеманса почему-то очень задевали Адамса, он все больше погружался в мрачное состояние безнадеги, только усилием воли сдерживал себя. — Валяй дальше.

— Сколько угодно! Следующая версия: богу скучно, вот он нами и забавляется, играет, так сказать. Правда, похоже?

— На что?, — глухо отозвался Бенни.

— На все это, — Клеманс широко повел рукой перед собой. За лобовым стеклом грузовика уже явственно обозначались контуры заброшенной свалки. Из корявых холмов торчали тлеющие на углях времени остатки и отходы человеческого труда, прежде бывшие машинами, конструкциями, предметами быта, а ныне ставшие мусором.