Игорь Поль - Ностальгия

А ко мне устремляется полногрудая дама лет сорока и тоже с жаром целует…

– Feliz Ano Novo! – говорю ей, переводя дух, и она смеется и ерошит мой ежик на голове.

И потом я сам, осмелев, обнимаю и целую каких-то совершенно отвязных полуобнаженных красавиц, и их мужья и парни хлопают меня по плечам и белозубо смеются. И я понимаю – это Новый год, он наступил, и толпа вокруг извергает радость, искрящееся нечто сводит меня с ума, потоками разливаясь в воздухе. А потом новая волна фейерверков взрывается над головами, и сыплются потоки разноцветного огня с крыш отелей, и люди счастливо воют в каком-то вселенском экстазе, и губы мои вскоре немеют без должной тренировки от жгучих прикосновений таких женщин, каких можно увидеть лишь в сладком сне. Я пьянею без вина, но и вино пью, как воду, и мне кажется, если я узнаю, что умру завтра, то не расстроюсь ничуть – я впервые по-детски, беззаботно счастлив. И горькая капля яда, ненависти примешивается к моему безоблачному небу. Я готов порвать на куски всю ту шваль, что затеяла революцию во имя банальных денег, и ту рвань, которая верит идиотским революционным призывам, и все они вот-вот ворвутся и разрушат этот Эдем, этот остров радости и чистоты, оплот игривых и сексуальных богов, и мне отчаянно хочется помешать им, но я не знаю как, потому что я не хочу насилия, оно чуждо мне сейчас. И я снова пью вино и желаю всем революционным патрулям в округе: просто умрите от счастья, сволочи. Будто в ответ на мой призыв я слышу характерный утробный вой пикирующего беспилотника, он где-то рядом, но его трудно, практически невозможно увидеть в темноте, реактивные выхлопы срывающихся с его подвесок ракет чертят ночное небо белыми гребенками, и далеко за домами я вижу яркие вспышки – Имперская армия проверяет ПВО наемников. Никто вокруг не замечает налета – музыка маскирует гром, а сполохи салюта не дают выделяться зареву от горящих казарм. И праздник продолжается. Но вино уже становится кислым, рот вяжет от его терпкого вкуса, женщины становятся все на одно лицо, и я бреду в каком-то отупении и проклинаю своего жестокого бога – бога войны, что испортил мне самый светлый праздник в моей жизни. И щемящая грусть поселяется внутри. Я беру еще бутылку виноградного, босая мулатка с распущенными особым образом длинными волосами прикладывается к моим мокрым от вина губам и смеется заразительно, и я целую ее со всей своей белой незрелой страстью и вместо ее губ чувствую губы Шармилы.

– С Новым годом, тростинка моя, – говорю я, и мулатка охотно угощается вином из моих рук, а потом бросается в водоворот танцующих и растворяется в нем.

Я с удивлением обнаруживаю, что у меня даже не украли деньги из нагрудного кармана, хотя подчистую вытащили мелочь и ключи от квартиры из карманов шорт, и удобно устраиваюсь на открытой террасе какого-то ресторанчика, увитой лозой, нисколько не стесняясь своих босых ног, испачканных песком, – тут все такие. Я вижу поджарого сильного мужчину моих лет, что мягко улыбается мне из-за соседнего столика. Как только я занимаю столик, он поднимается и неторопливо подходит ко мне. Все его движения выверенны и неспешны.

– Вы позволите мне присесть ненадолго, сеньор? – вежливо спрашивает он, и я мгновенно настораживаюсь и быстро оглядываюсь вокруг, с трудом напрягаю мои затуманенные мозги, и то, что я вижу, убеждает меня, что я сплю. Ибо этого не может быть.

– Садитесь, майор, чего уж там. Простите, что не называю вас сэром. Очевидно, это было бы нарушением конспирации, – говорю я. – Хотите вина?

– Не откажусь, – говорит мужчина, тщательно скрывая свое изумление, и делает знак официанту.

Я молча рассматриваю его узкое волевое лицо. Серые глаза. Резкий подбородок. Расслабленная поза, за которой прячется скрытая сила. Он не один. Его прикрывают. Двое за столиком у входа. И он совершенно не боится меня. Не опасается окружающей обстановки. Он изучает меня в ответ. Совершенно спокойно и не маскируя намерений. Отмечает мой возраст. Сильные плечи. Линию подбородка и ширину лба. Ему нравится огонек ума в моих глазах. Надо же – никогда бы не подумал про себя такого. Перебрасывает в уме варианты признаков, по которым я смог его опознать. У него ничего не сходится. Ему это сильно не по душе – он привык контролировать ситуацию.

– Не знаете, с чего начать разговор? – подбадриваю я.

– Да нет, просто гадаю, тот ли вы человек, что охмурил мою наивную крошку Шар, – неискренне отвечает Генри О'Хара, майор военной разведки. Отец Шармилы.