Юлия Латынина - Нелюдь

– Это не спасет от войны, – спокойно сказал Севир.

– Это зависит от ван Эрлика, – ответил Трастамара.

Эйрик медленно, еще не понимая, перевел взгляд с Трастамары на труп на полу.

Начальник Службы Опеки подошел к нему и ухватил за шиворот, помогая подняться.

– Давай, Эйрик, – сказал он, – я знаю, ты сможешь.

Эйрик неуверенно прошел несколько шагов и не то сел, не то рухнул у трупа Теофана. Трастамара, по-прежнему держа в руке ствол, с ожесточеним рванул мундир императора.

Ему бросилась в глаза белая жирная грудь, покрытая какими-то редким волосками, и не то порезы, не то ожоги чуть ниже крупных, почти женских сосков. «Черт, неужели еще и это?» – подумал про себя Трастамара.

– Ну, что тебе надо? – сорвавшись, закричал шеф Службы Опеки.

Эйрик положил обрубки рук на грудь мертвеца, и Трастамара вдруг увидел, как плоть тонет в плоти. Живоглот, за спиной Трастамары, со свистом, по-старчески втянул воздух.

Ничего не происходило. Секунды тикали в мозгу Трастамары. Кабинет императора был неприкасаем; он был закрыт для важнейшего заседания, но что будет, если кто-то захочет зайти?

«Он – слишком человек, – подумал Трастамара, – он все-таки человек, что бы там ни твердили медтехи. Он мечтал о потерянном рае, он всю жизнь ненавидел людей, – но он ненавидел их изнутри. Как и ты сам, впрочем».

– Ты это можешь сделать, Эйрик, – спокойно проговорил Севир, – надо только знать, что ты это можешь.

Лицо ван Эрлика медленно начало меняться. Первым исчез тяжелый радиационный загар. Кожа стала рыхлей и мучнистей, глаза начали светлеть. Подбородок отвис, на лбу появились тяжелые сальные складки. Жесткая черная щетка волос, еще недавно покрывавшая облысевшую голову, вдруг засеребрилась у кончиков, подросла и разделилась на два некрасивых свалявшихся рожка, которые император обыкновенно накрывал венком или черной шапочкой.

По счастью, они были одинакового веса. Император был намного толще ван Эрлика, но он был и на голову ниже.

«Ты пытаешься провернуть самый идиотский военный переворот в истории, – мелькнуло в голове Трастамары, – ты хочешь поставить на место императора человека, который пятнадцать раз умирал у тебя на стенде. Да и с руками… похоже, ему было очень больно».

Плечи ван Эрлика обвисли и стали распухать. Красные точки от игл исчезли.

Адмирал Иссуф подошел к императору и стал стаскивать с него сюртук и рубашку. Он орудовал с искусством опытного денщика.

Трастамара вдруг обнаружил, что он стоит рядом с принцем Севиром, и что пальцы его от напряжения вцепились в руку Севира чуть повыше локтя. Севир посмотрел на него и улыбнулся, и Трастамара поспешно отдернул руку.

Иссуф уже стащил с императора рубашку и теперь стаскивал штаны.

Император Теофан часто назначал сразу несколько аудиенций на одно и то же время и часто задерживал аудиенции на пять часов, а иногда и на пять дней. Однако он очень гневался, если аудиенция не была отменена, а человека не оказывалось на месте.

Поэтому Зал Всех Миров всегда был полна народу, – и тех, кому было назначено вчера, и тех, кому было назначено сегодня, и тех, кому вообще не было назначено, но они этого не знали, а честно заплатили распорядителю секретариата по два миллиона эргталеров за аудиенцию.

Никто не удивился, что заседание идет так долго: в конце концов, на нем обсуждался важнейший вопрос, – кто получит заказ на новую военную форму, и всем присутствующим было хорошо известно, что от решения вопроса зависит расстановка сил во дворце. Слухи о готовящихся переменах бродили не день и не два, усилившись с неожиданным назначением Трастамары.

Через шесть часов после начала заседания сияние силового поля, ограждавшего личные покои императора, померкло, резные двери распахнулись, и на пороге Зала Всех Миров показался император Теофан.

Он прошел по красной ковровой дорожке к Львиному Трону мимо расступившихся людей, ни на кого не глядя, упругой походкой, – пожалуй, даже слишком упругой для ленивого, ни в чем себе не отказывающего мужчины семидесяти с лишним лет, и перед ним с каменным лицом шел новый руководитель Службы Опеки Станис Трастамара, а за ним – принц Севир и адмирал Иссуф.

Придворные сразу заметили отсутствие первого министра Хабилунки, но шептаться не осмелился пока никто.

Император молча сел на трон, и его карие, с нависшими бровями глаза, – знаменитые карие глаза потомков Чеслава, – обшарили зал, как активные сенсоры космического крейсера обшаривают пространство в поисках цели.