Юлия Латынина - Нелюдь

Если бы не бронеткань, его бы наверняка нашинковало. Местная растительность оказалась необыкновенно колючей, – розовые бутоны и желтые цветы сидели на стебельках с полуметровыми шипами. Прапрадедовские розы по сравнению с ними были как взбитые сливки. Наверное, в ходе эволюции эти цветочки приучились накалывать на шипы пролетающих птиц.

Трастамара с шумом пролетел через три метра густого подлеска, ударился боком об острый скол скалы, и чуть не впечатался в шипастую палицу ствола.

Сверху блеснуло, и куст за спиной стал стеной пламени. Трастамара поднял руку и что было силы ударил о скалу комм. Хрупнуло стекло, включился аварийный передатчик. Теперь ребята в челноке знали его координаты. Они должны были попытаться взлететь и забрать его со склона.

Шансы выжить у них у всех были минимальны, но, как гласила старая поговорка, даже электрон из твоего наручного комма имеет отличный от нуля шанс в следующее мгновение оказаться за орбитой Митры.

Станис Трастамара перекатился через обнажившееся ребро горы, все в синих и белых мхах, и спрыгнул вниз. Он бежал по склону, иногда отталкиваясь от слоистых скал, а иногда срываясь и катясь между зеленых колючек и алых цветов, потом снова поднимаясь на ноги и снова падая.

Вокруг вспыхивали деревья; в воздухе висел густой запах ванили, как бывает всегда, когда палят из станнера; один из выстрелов задел его на излете, нога отнялась, Трастамара запнулся с размаху о какой-то висячий корень и головой вперед вылетел из-за кустов на выложенную узорчатым мрамором дорожку.

Дорожка вела к огромной водяной клумбе. Посереди клумбы плакал фонтан, и венчики цветов, плавающих на воде, образовывали герб принца Севира. Из-под фонтана вилась лестница. Струя воды, стекавшая по ступенькам, была накрыта сверху матовым полем, и внутри перил из спирального поля тоже текла вода.

Около клумбы стояла тележка с какими-то водяными корнями, и возле тележки на корточках сидел совершенно ошарашенный человек в сандалиях на босу ногу и синей робе садовника.

Трастамара ударил садовника пальцами в горло, перепрыгнул через клубму и захромал вниз.

Над головой пронеслась огромная тень. У самого подножья лестницы, прямо на засыпанную песком площадку, расчерченную белыми полосами для игры в скватч, опускался красно-белый челнок с эмблемой Службы Опеки.

Если у них и были шансы, то только в первые две минуты. Принц Севир был параноик, а у паранойи – свои недостатки. Параноик замыкает все командование на себя, а когда командующий мертв, подчиненные растеряны. Не стоит полагаться на растерянность, планируя операцию; но позволительно надеяться на неразбериху, планируя отход.

Трастамара перелетел через две ступеньки, выстрелив в чье-то черное тело, вывалившееся из соседних кустов. В красно-белом боку челнока поползли в стороны стальные веки внешнего люка.

В следующую секунду выстрел из гиперпушки расколол пространство; гравитика челнока мгновенно вышла из строя, хлестнув Трастамару волной в пятнадцать g, – и тут же челнок взорвался.

Силовое поле лестницы исчезло, Трастамара рухнул в воду, поскользнулся негнущейся ногой и полетел вниз. Сверху сыпался дождь из горящей брони и плоти.

Пилот катера и двое охранников были добровольцами. Когда обсуждали план операции, Трастамара посоветовал им надеть Плащ. Они отказались.

Станис Трастамара выкатился на оплавленный песок площадки, перепрыгнул через оскопленный взрывом куст и оказался на аккуратно выложенной плиткой террасе. Матовый козырек поля защищал террасу от солнца, с плетеного кресла, придвинутого к изысканному каменному столику, свисал плоский лист биокомпьютера. На столике стояла плоская вазочка с фруктами.

Огромные стекляные двери с террасы были распахнуты настежь, и мир за ними был как крошечный лоскут спокойствия посереди разгорающейся погони.

Станис перекатился внутрь, увидел лазурное море и чью-то хрупкую фигурку, подымающуюся из воды, и нажал на курок. В последнюю секунду он успел отвести ствол в сторону, и вместо человека луч поразил парящий над ним черный шарик.

Перед Станисом Трастамарой на террасе стоял его сын. Бирюзовые волны плескались о самый край базальта, и на плетеной циновке под низким удобным креслом валялась красная ракетка для сквотча.

Чеслав стоял перед отцом, худощавый, мокрый, в одних плавках, со слипшимся от воды колтунчиком коротких волос и узкими сильными плечами. В ложбинках накачанных мускулов блестели капли воды.