Михаил Попов - Спальный район Вселенной (сборник)

Павел Иванов

Васич

Внегалактическая Ассоциация Счастливых Избранников Человечества

В это утро все было, как и всегда. Я наскоро перекусил яичницей с жареной колбасой. Влил в себя кружку растворимого кофе. Кинул корма рыбкам и вышел на лестничную площадку своего подъезда. Наш старый пятиэтажный кирпичный дом стоит на Севастопольском проспекте. Кругом такие же желтоватые кирпичные пятиэтажки, все одинаковые. Как говорили в советское время, „построено по стандарту“. Дома стандартные и район у нас стандартный. Обычный такой спальный район в южной части города. После нас только Чертаново, а это уже окраина в Битцевском лесопарке. Жизнь стандартная. Пять дней в неделю работа, потом два дня выходных. Все одинаково и однообразно, из месяца в месяц. Жил я на пятом этаже. Захлопнув дверь, я, весело насвистывая марш „джентльменов удачи“, двинулся вниз. В это время хлопнула дверь на четвертом этаже и в пролете лестницы показалась русая голова моего соседа и приятеля Вовки Васича. Как всегда, в серой водолазке и узких джинсах, с волосами, расчесанными на прямой пробор, этакий Иванушка-дурачок современности, Вовка мерно шагал вниз по ступеням, размахивая своим венгерским дипломатом. Я только открыл рот, чтоб его окликнуть, но в этот момент снова хлопнула дверь его квартиры. Из нее снова вышел Вовка Васич. Все в той же идиотской серой водолазке и прическе на прямой пробор. Он кивнул мне, застывшему соляной статуей на середине лестницы и, весело насвистывая, двинулся вниз, к выходу из подъезда. Он спокойно спускался, а впереди так же спокойно спускался второй Вовка Васич. Хлопнула дверь подъезда. Затем хлопнула во второй раз. А я все так и стоял и не мог сдвинуться с места от охватившего меня шока. Когда я двинулся с места, то машинально оглянулся назад. Но мой двойник не вышел вслед за мной из нашей квартиры. Я открыл дверь подъезда и осторожно выглянул. По направлению к остановке автобуса двигались два Вовки Васича. Я двинулся за ними. Нужно было разгадать этот феномен. На ходу я пытался анализировать сложившуюся ситуацию и размышлял, что же в конце концов произошло. До работы было недалеко. На другой стороне Севастопольского проспекта располагался Институт теоретической ядерной физики, где мы и имели честь трудиться. Только Вовка уже трудился в лаборатории и корпел над своей кандидатской, а я ковырялся в институтской мастерской с разными научными изобретениями.

Вовка вошел в проходную института, показал вахтеру Палычу пропуск и прошел на территорию. Следом за ним все то же самое проделал и его двойник. Но, о ужас, из-за дверей вынырнула фигура Палыча-двойника, которому Вовка-двойник и продемонстрировал свой пропуск. Я стоял неподвижно, не в силах переварить увиденную картину, пока Палыч-1 не окликнул меня и не предложил показать пропуск. Я машинально сунул ему под нос свою книжечку и вышел на улицу из здания пропускного пункта. Возле него стояла вкопанная старенькая деревянная скамья, на которую я очумело и присел. Дело принимало странный оборот. У Васича был двойник, у Палыча тоже, а у меня, выходит, нет? Или я его просто не видел? А видел ли Васич и Палыч своего? Пока я так сидел, мимо меня редкой цепочкой потянулись сотрудники института. Ко мне подходил то один, то другой сотрудник. Кто-то просил прикурить, кто-то просто хотел поздороваться и перекинуться парой слов о вчерашнем футболе. И тут я увидел, что почти у каждого второго из подходивших ко мне за спиной маячит его копия. Копии тоже подходили ко мне, здоровались, просили прикурить. Значит, они меня тоже видят, а не только я их. А как же их настоящие копии, видят ли они своих двойников? Оказалось, что нет. Двойников видел только я один. Мы все вместе – и копии, и настоящие – покурили, а затем потихоньку потянулись на рабочие места. Кто-то в основное здание института, в лаборатории. Кто-то, как и я, на экспериментальный завод. А некоторые и еще дальше, еще глубже под землю. Туда, где находился тщательно охраняемый ускоритель. В цехе я внимательно осмотрел всех работающих, но копий среди них было немного – так, маячили несколько фигур, и всё. Значит, среди рабочего класса копий много не навербовали. Интересно! В обед я быстренько смотался в главный корпус. Там я осторожно приоткрыл дверь центральной лаборатории и заглянул внутрь. Ничего себе! За дверями я увидел сразу пять Васичей. Первый Васич проводил опыты за лабораторным столом, манипулируя колбами и ретортами. Он что-то в них наливал, подогревал на спиртовке, соединял какие-то порошки. Второй Васич в это время усиленно строчил какие-то данные в большой синей тетради. Очевидно, записывал результаты опытов. Третий Васич сидел за дальним столом и поглощал один за другим толстые бутерброды с докторской колбасой, запивая их темным квасом из большой квасной кружки. Четвертый Васич азартно стучал костяшками домино в соседней комнате с копией вахтера Палыча, копией завлаба Марченко – самого Марченко я видел перед этим на лестнице, где он обнимался с курьершей Машкой, – и, похоже, с настоящим старшим сотрудником Пряхиным, потому что второго нигде не было видно. Я закрыл дверь и весь в холодном поту прислонился к синей стене в длинном институтском коридоре. Мысли скакали, как сумасшедшие, и казалось, что они сейчас разорвут на части мой мозг, мою голову. Я не мог осмыслить всего происходящего вокруг меня, и от этого становилось еще страшнее. Работать я практически уже не мог и, кое-как добравшись до медпункта, сослался на сильную головную боль. Медсестра у нас была добрая старушка, просто божий одуванчик, Марфа Эдуардовна, и она спокойно начиркала мне освобождение от работы. Я зашел в цех, нашел мастера, отдал ему освобождение и начал собираться домой. Все это время я смотрел по сторонам и машинально считал, сколько я вижу копий и у кого они есть в наличии. У большинства было по одной, у некоторых по две копии, а как у Васича – сразу четыре – больше я ни у кого не увидел. Выйдя из проходной, я неспешно поплелся домой, приволакивая ноги. Предаваясь размышлениям, я твердо решил для себя сегодня вечером заглянуть к Васичу и все у него узнать. Устроить ему допрос с пристрастием. И пусть только попробует увильнуть от серьезного разговора. Не выйдет!