Ив Престон - Поколение справедливости

– Что я с ним сделала? – возмущенно переспрашиваю я. – Это он зачем-то полез на мою кровать!

– Он же должен был проспать до утра! – Константин запускает пальцы в волосы, взлохмачивая их еще сильнее. Он не двигается с места, и я не понимаю причин его замешательства.

– Я открыла глаза – а он сидит на моей кровати, – говорю как можно спокойнее. – Спросонья я даже не заметила, что лежу на самом краю, и, когда он напугал меня, вцепившись в мою рубашку, мы оба свалились на пол, и он потерял сознание. – Я перевожу дыхание. – Ударился головой, я думаю. – Константин никак не реагирует на мои слова, поэтому я добавляю: – Вам стоит его осмотреть.

После моих слов он отмирает, со странной нерешительностью на лице шагая к профайлеру, а я отползаю в сторону, чтобы освободить ему пространство. Присев на корточки, доктор нащупывает пульс на шее юноши, а затем вновь снимает браслет со своего запястья, чтобы надеть его на профайлера, но не успевает этого сделать.

Я слышу тихий вздох.

– Вот же черт! – восклицает Константин, отдернувшись от лежащего юноши. Поднимаясь на ноги, он пятится назад, не сводя испуганного взгляда с профайлера.

Веки юноши трепещут, он открывает глаза, приходя в себя. Его взгляд, бессмысленный и расфокусированный, блуждает по медблоку, ни на чем не останавливаясь.

– Вы должны помочь ему, – осторожно говорю я, пристально наблюдая за Константином. Нет, мне не показалось – сейчас я отчетливо вижу испуг в его глазах, который становится все сильнее. Это совсем не похоже на того Константина, каким я привыкла его видеть, словно вместе с отглаженным костюмом, что он снял перед сном, на вешалке остались висеть и его спокойствие, и холодная уверенность в каждом действии, которая прежде казалась мне неотъемлемой частью доктора.

– Я… Я не могу. – Константин мотает головой, нервно сглатывая. – Профайлеры… С ними работают только мои ассистентки, – с трудом выдавливает он.

Да что же на тебя нашло, доктор?!

– Так позовите же их! – не удержавшись, восклицаю я, и профайлер дергается от громкого звука. Он поворачивается в мою сторону, и его взгляд фокусируется на моем лице.

– Не могу. – В голосе Константина звучит отчаяние. – Их… их нет на уровне. У нас был очень сложный пациент, и я отпустил их…

– Справедливость, – шепчет профайлер, пристально глядя на меня. Дрожь охватывает его тело.

– Ему становится хуже, – замечаю я вслух. – Похоже, у него начинается приступ… Доктор, сделайте уже хоть что-нибудь!

Константин кидается к своему столу, хватая со стола один из флаконов. Профайлера трясет все сильнее, я слышу, как стучат его зубы. Константин опускается на колени рядом с ним, откручивая крышку от флакона.

– Тебе придется мне помочь, – говорит он. Профайлер отталкивает его руки, пытаясь увернуться. – Держи его!

Мне приходится навалиться на седовласого юношу всем телом, чтобы он перестал дергаться. Глаза профа налиты кровью; его взгляд, устремленный на доктора, совершенно безумен. Константин сдавливает ему щеки, заставляя открыть рот, и осторожно капает на язык три капли, отмеряя вслух. Я чувствую, как профайлер расслабляется, обмякая подо мной. Его взгляд вновь теряет фокус, устремляясь в пустоту.

Константин облегченно выдыхает, выпрямляясь.

– Как же вы можете работать доктором, если боитесь своих пациентов? – спрашиваю я, неуклюже скатываясь с профайлера и вновь соприкасаясь с полом пострадавшими ребрами, которые сразу же отзываются болью. – Вы боитесь его. И боитесь очень сильно. Почему?

– Знай ты, на что он способен, – боялась бы еще сильнее. – Отводя взгляд, Константин криво усмехается.

– Я знаю, на что способны профайлеры. – Я пожимаю плечами, переходя в сидячее положение и поправляя застежку на защитных сапогах, которая расстегнулась, во время возни с профайлером. – Я слышала…

– О да, ты ведь уже слышала крик . Ты видела, что Агата сделала с Кондором. – Константин говорит очень быстро, его глаза лихорадочно блестят. – Но это далеко не все… – Он замирает, обрывая фразу на середине, и через мгновение я понимаю причину.

– Справедливость, – слышу я тихий шепот, и моя спина покрывается мурашками. – Справедливость, – повторяет профайлер уже громче. Повернувшись, я вижу, как он приподнимается на локтях. – Справедливость! – Юноша срывается на крик.

– Не сработало, не помогло… Он сейчас закричит, – слышу я тихий голос Константина. Его лицо белее листа первосортной бумаги. – Он сейчас закричит, – повторяет он, и пустой взгляд широко раскрытых глаз извещает меня о том, что у доктора самый настоящий панический приступ. О, эти симптомы знакомы мне слишком хорошо: противная мелкая дрожь, взмокшие ладони, учащенное дыхание и сердце, рвущееся из груди. – Посмотри, если зрачки сузились… Он закричит… Он сейчас закричит…