Любовь Пушкарева: Синто. Героев нет

– Поздравляем и не смеем задерживать высокородную синто, – сказал мне ректор, вручая диплом и сверля взглядом. «Да, пожалуйста, уважаемый», – улыбнулась я про себя; собственно, этого и добивалась. Решила сделать прощальный подарок и уйти по нормальному: вернулась в строй, сделав шаг назад, и вместе со всеми пошла к казармам собирать вещи.

Вечером был бал выпускников, и меня на него не пригласили, что меня абсолютно не расстраивало. Еще вчера отец выразил свое удовлетворение результатами моей учебы разрешением на двухнедельный отпуск и крупной суммой на моем личном счету. Я тут же связалась с Эфенди и забронировала номер на десять дней в Доме Красоты. Он с радостью согласился и взялся решить вопрос с руководством Дома, которое будет не слишком радо такому заказу. Мы проведем эти дни в поместье Викен, что обойдется вполовину дешевле. Донжаны и гейши получают примерно половину от того, что платится Дому за их время, Дом же обеспечивает их всем необходимым: кровом, изысканной едой, богатыми одеждами и гарантирует безопасность.

Я уже собралась, когда в дверь постучались. Не хотелось никого видеть, и я не спешила с разрешением, а без оного я отучила входить кого бы то ни было еще в первую неделю.

– Я знаю, ты там, впусти, – крикнула Илис. Ну да, кому ж еще я здесь нужна?

– Входи.

Она стремительно ворвалась и осмотрела с выражением безмерного удивления опустошенную комнату, кофры на кровати и меня в дорожном костюме.

– А бал?!

Я скривилась: Илис в своем репертуаре.

– Меня не пригласили.

– Как не пригласили?! Этого не может быть, ты ж набрала наивысший бал, нас всего пять таких, мы гордость училища…

– Илис, – еле прервала ее, – я – гордость Синто, а вы четверо – гордость училища. И все это понимают, кроме тебя.

Она чуть растерялась.

– То, что ты иностранка, не умаляет твоих заслуг.

Я рассмеялась и обняла ее, она слегка опешила от таких проявлений чувств.

– Я очень рада, что ты зашла, и мы можем нормально попрощаться, – сказала я, глядя ей в глаза. Она растерялась совсем.

– Я благодарна судьбе, что эти девять месяцев ты была рядом со мной, – продолжила я, – ты хороший партнер в космосе и неплохой здесь, под небом, только навязчивый и шумный, – закончила я со смехом.

– Почему ты ведешь себя, как нормальный человек, только сейчас, при прощании? – грустно спросила она.

– Потому что иначе ты бы наговорила мне удвоенную порцию оскорблений из лучших побуждений, и я бы все-таки не выдержала и вызвала тебя на дуэль, – полушутя-полусерьезно ответила я. На это ей нечего было возразить. Вместо ответа она меня обняла, и мы на какую-то секунду замерли, потом я высвободилась и чмокнула ее в щеку.

– Давай, повеселись за нас двоих, а меня ждет долгожданный отпуск.

Илис знала, как я его проведу, и ей хотелось съязвить, но она сдержалась.

– Не понимаю я тебя, – вздохнула Илис.

– Это уж точно, – ответила я с улыбкой.

– Давай провожу.

– А как же готовиться к балу?

– Да у меня почти все готово, я шла тебя прихорашивать.

В этом вся Илис: прихорашивать меня, четыре полугодия посвятившую мастерству гейши… Это я могла бы ее прихорашивать, если б захотела.

– Тогда пошли, – бодро произнесла я, и каждая взяла по кофру. Мы шли по пустым светлым коридорам, и я думала о последних восемнадцати месяцах моей жизни. Полтора года просто пролетели. Первые девять месяцев как тяжелый сон, терабайты поглощенной и усвоенной информации. Вторые девять – полеты, Илис…

– Знаешь, это далеко не худшие полтора года в моей жизни… – вырвалось у меня.

– Будешь скучать?

– Не знаю…

Челнок уносил нас с Тропеза, уже превратившегося в огромный шар, к пассажирскому межпланетнику. Из всех вылетающих только я, как и положено, была в легком скафандре. Тропез – сытая и, я бы сказала, зажиревшая планета курортно-пенсионного типа, приют тех, кто выслужился, накопил на тихую и красивую старость. Местная молодежь почти вся разлеталась по галактике делать карьеру и деньги, чтобы потом вернуться домой, взрастить себе смену и дожить. Сытая жизнь отупляет, делает беспечными и чересчур уверенными в завтрашнем дне. Яркий пример со скафандром: я надела его, чтобы обезопасить себя, и пусть вероятность разгерметизации равна сотой доли процента, но она возможна. А нет более позорной участи, чем глупая случайная смерть – но это для меня, для синто. А им лень потратить две минуты, хотя за две надеваю скафандр я, они, наверное, все пять провозятся. Наш челночный рейс был последним, я вошла в холл лайнера позже всех из-за возни со скафандром, и меня уже ждал распорядитель.