Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет

Мы услышали, что к нам кто-то приближается, они остановились в нескольких метрах у фонаря, нас сидящих на земле, скрывали от них кусты самшита. Услышали прерывистое дыхание, так бывает, когда говорят очень тихо, только губами, молчание… Мы переглянулись и не шевелились.

– Да как ты можешь? – раздался тихий, но полный презрения бархатный голос, Ара-Лин вздрогнула. – Ты жалок, ты потерял всякое чувство достоинства! Знаешь что, я сейчас отправлюсь домой и приму амброзию, ты этого сделать не сможешь, но все равно… Этого разговора не было. Не было! Нам еще работать вместе. Хоть бы об этом подумал.

Второй все время молчал, раздались удаляющиеся шаги одного человека.

– Амброзию… – произнес оставшийся, теперь вздрогнул я, это был Грюнд – Замечательно…

Ара-Лин в какой-то панике посмотрела на меня, и я рискнул приподняться над кустами, Грюнд стоял спиной к нам и держал в руках лучевик. Надо что-то делать, Ара-Лин тоже его увидела и схватила камень, я взял его у нее. Грюнд стоял, не чувствуя моего взгляда, и услышав движение за спиной, не среагировал, как должен был, не сместился, пьян он что ли. Камень чувствительно приложил Грюнда по голове и тот медленно упал.

Потом была возня с подгоном флаера, погрузкой тела, нашли мы себе приключений. Но не вмешаться было нельзя, а если б он убил себя? В том состоянии, в котором он находился, всего можно было ожидать. А так, в крайнем случае, будем долго извиняться и соглашаться на любые компенсации.

Привезя в поместье, подключили к регенератору, шишка то немаленькая получилась от удара, метнул я камень со всей силы. Утром мы как два нашкодивших ребенка, подошли к регенератору, показались в зоне обзора.

– Вы? Вот уж не ожидал. С чего вдруг? – выдал Грюнд в обычной манере.

– Мы сидели на берегу озера – ответила Ара-Лин.

Грюнд больше не был похож на юнца, четко обозначился его возраст, лет тридцать. Он горько скривился.

– Ну? Кому вы уже доложили?

– Никому – опять ответила Ара-Лин – Эзра помогал тебя выгружать, но он никому ничего не скажет. Мы тоже.

– Вы все слышали?

– Только Соболева.

Так вот кто это был, мне все было недосуг спросить.

Грюнд с сомнением на нас посмотрел.

– Нам некому докладывать Грюнд. Мы перворанговый род, не связанный никакими обязательствами – ответила Ара-Лин на невысказанный вопрос.

– Угу, зато я буду связан…

– Ох и Ах, – едко отозвалась сестра – Даниэль оставь нас.

– Да что ты, ВикСин, какие у тебя тайны от заклятой половинки? – Грюнд на что-то обозлился и ехидничал.

– Хорошо. Скажу при нем. Как можно сходить с ума по этой пустышке? Да красив, да не лишен ума, но он пуст и холоден! Он никого не любит и не может любить, отсюда эта нескончаемая вереница гейш! Когда ты это поймешь? Он не достоин, просто не достоин таких чувств.

– Тебе-то откуда знать? – неуверенно возразил Грюнд.

– Он спешит предать, отскочить, отдалиться если чувствует, что ты идешь ко дну. Он не вытаскивает. Он скорее верит в плохое, чем в хорошее в людях.

– Последнее, знаешь ли, при нашей работе естественно.

– Грюнд, ты понимаешь, почему я дала именно такие показания о своей травме?

Грюнд посмотрел ей в глаза:

– Да.

– А он думает, что я сначала продалась Синоби, а когда все это случилось, испугалась до дурости.

Грюнд задумался, а потом горько рассмеялся.

– Синоби – диктатор, почти садист, Шур – бисексуалка нимфоманка. Я латентный ГС, Соболев – моральный калека. Ташин всю жизнь сох по своей сестре и ненавидел своего лорда, Китлинг не знает, как управляться со свободой, которую получил после смерти матери. В чьих руках безопасность Синто?

– В руках лучших профессионалов и несчастных людей, для которых эта ноша слишком тяжела. Мы все просто люди, Грюнд, не лучше и не хуже. Мы справляемся, тянемся из всех сил и справляемся. Это главное – ответила сестра.

Грюнд скептически скривился, Ара-Лин вдруг выпалила:

– Я пролежала пятнадцать дней без движения, и Даниэлю пришлось придушить меня почти до смерти и получить от меня по горлу, чтоб я захотела шевелиться и спасать его жизнь.

– Вот так то – добавила она – Даниэль, отключи его, пойдемте есть.

Мда, сестра поступила или очень благородно или глупо, обменяв тайну Грюнда на свою.

За завтраком гость был молчалив, а когда мы по привычке перебрались на веранду, предложил:

– А давайте махнем к пальмам. У меня сейчас затишье, если что обойдутся, вы вроде тоже ничем не скованы, а? Надоели все… – тихо добавил он.