Любовь Пушкарева - Синто. Героев нет

Осе осклабился. Похоже, Шур уступит ему место моего «нелюбимчика». Мне очень не понравился сарказм Ларина.

– Если вы недовольны моей работой, то почему выражаете это в сарказме, а не скажете мне об этом прямо? – четко спросила я.

Ларин посмотрел в сторону, лицо разгладилось.

– Извините, некст Викен, мы довольны вашей работой. Но у нас возникнут серьезные проблемы в общении, когда мы предъявим вас в качестве руководителя той операции, вплоть до обвинений в обмане. У нас очень непростые партнеры в переговорах, – он наконец на меня посмотрел.

Я поклонилась, принимая извинения.

– Я в вашем распоряжении, лорд Ларин.

Он кивнул и ушел. В коридоре меня перехватил взбешенный лорд Бялко, злость делала его еще больше похожим на викинга из «исторических» фильмов, пшеничные волосы, рыжая борода и усы, и зеленые, как у кошки, глаза. Он был красив, но не мой тип, я люблю скрытый огонь, он жарче и долговечнее.

– Некст Викен, что вы себе позволяете? Вы считаете, что я могу только делать вид?

Да, сглупила.

– Простите меня, лорд Бялко, – приняла я смиренный вид. – Я считаю вас прекрасным специалистом и руководителем. Ваши люди в деле выше всяких похвал. Я была слишком расстроена всем услышанным и не смогла правильно подобрать слова. Простите мне мою неопытность, – тихо закончила я.

– Э… Ну, будет вам… наговаривать на себя… Идемте.

И обескураженный Бялко рванул к Грюндерам. Вот так вот – Воин, Бабушка и Лев. Главное не спутать Воина и Льва, потому что, если погладишь Льва – лишишься руки, а я знаю толк в львах… Одного из них зовут Аррен.

Осе предложил перекусить перед переговорами, действительно, многие пропустили ужин, летя на Совет. Во время еды Синоби усадил меня подальше от остальных и пытался выспросить, где и как я провела день. Я просто молчала, думая о том, какие мужчины странные и загадочные существа – мир рушится, а им интересно, не была ли женщина, на которую, у них, между прочим, и прав-то никаких нет, с другим самцом? Жуть. Надеюсь, когда меня не было, голова у него работала лучше и в более деловом направлении.

– Синоби, если вы даете инструкции некст Викен, мы бы тоже хотели их услышать, – окликнул нас Осе. Синоби зубами скрипнул от такой наглости.

– Лорд Осе, мы все-таки близкие родственники, и как это ни трудно себе представить, но мы говорили не о делах, – ответила я, пока Синоби не сказал какую-то колкость в ответ.

– Это действительно трудно представить – произнес Осе.

Я бросила упрекающий взгляд на Синоби: «Ты подставил нас». «Упрямая», – было мне молчаливым ответом.

– Ваши арендаторы платят вам уже полный налог? – спросила я первое, что пришло в голову. Синоби в шоке уставился на меня.

– Понятия не имею.

– А наши будут платить через восемь лет, в лучшем случае, – ответила я светским тоном.

– Ваш отец с его коммерсантскими корнями вряд ли когда-либо будет нуждаться в налоге с арендаторов, – желчно сказал Синоби. И это услышали за соседними столами. Немая сцена – все смотрят на нас. Цирк. От глупости и нереальности происходящего у меня сейчас предохранители слетят.

– Что ж, буду рада, если вы окажетесь правы, лорд Синоби, – светски ответила я. И вправду, надеюсь, что отец успел до отлета утрясти все денежные дела; хоть мир и летит в пропасть, а живому – живое.

Когда мы выходили, лорд Грюндер сказал мне:

– Леди некст Викен, поймите меня правильно, будет лучше, если вы… будете больше молчать.

– Я поняла вас, лорд Грюндер, – ответила я с сарказмом. – Не вякать без команды.

Грюндер слегка опешил.

– А она точно выкормыш Синоби, а не леди Шур? – спросил Осе.

– Она дочь своего отца, – без тени шутки ответил Синоби, да так, что настроение пикироваться у всех пропало.

– Леди, вы могли бы избрать ту же линию поведения, что и на Совете, когда заключался ваш контракт? – спросил Ларин.

– Конечно, лорд Ларин. Я вас поняла и не подведу.

Когда мы наконец прибыли в посольский центр, все ушли мыслями к предстоящим переговорам, я была серьезна и настроилась молчать.

Наши собеседники оказались, как бы это сказать, неоднородными. Старшим был какой-то военный высоких чинов, желчный старик. Хотя, наверное, ему было около пятидесяти, но полная седина и смесь недовольства и сарказма прописавшаяся на лице старили его, несмотря на то, что он был поджар и мускулист. Еще двое, средних лет и средней внешности, чем-то неуловимо напоминали отца – советники по особым поручениям, а попросту разведчики. Мне подумалось, что серая внешность скорее демаскирует их профессию, чем служит прикрытием. Четвертый – очень молодой, лет под двадцать парень, симпатичный, светловолосый, наверняка из «золотой молодежи», уж очень уверен в себе и доволен жизнью, которая его никогда серьезно не била. Вот ведь, когда это я своих ровесников стала считать «очень молодыми»? Старуха нашлась… И еще один, лет двадцати пяти, некрасивый, с широким веснушчатым лицом – скорей всего, секретарь.