Александр Забусов - Характерник. Трилогия (СИ)

Как там Андрей? Гулко, учащенно билось сердце после всех треволнений. Поднявшись на ноги, ощущая боль, пошел вдоль насыпи…

Стрельбу они с Мордвиновым услыхали сидя в кабине машины и хорунжий тут же покинув ее, вышел к пристанционным постройкам, а там встав у путей, наблюдал приближение фары на паровозе. Почти не снижая хода, состав прокатил мимо перрона небольшой станции. Стоявший на пустом полустанке, Кардаш проводил его взглядом.

— И что делать?

Обернулся на голос подошедшего наказного.

— Вдоль насыпи пройдем. Стрельба унялась, значит и тревогу только-только подняли. Значит они совсем рядом. По шпалам им проще в такой темноте идти.

Спрыгнув с помоста на шпалы, ускоренным шагом направились в сторону Ростова. Не пройдя и полкилометра, отчетливо услышали шуршание щебня. Под чьей-то ногой похрустывал насыпной грунт и запаленное дыхание, будто скаковая лошадь на последних издохах торопилась придти к финишу гонки. Напрягая голос, Кардаш позвал:

— Кутепов! Андрей!

Коротко прозвучал ответ из темноты.

— Здесь!

Не сговариваясь с Мордвиновым, побежали на голос. Из ночи выплыла тень бредущего человека с ношей на загорбке. Оба встали как вкопанные. Отдуваясь, Кутепов выдохнул:

— Принимай! Чего встали?

Несветай покинули где-то через час. Снова поехали в сторону Ростова. Хильченкову не повезло. То ли поторопился, то ли недосмотрел, но при прыжке напоролся именно на столб. Побился здорово, и самое хреновое в сознание так и не приходил. Везли в кузове, стараясь, чтоб тело Андрея не слишком трясло. Так ведь разве по таким дорогам такое возможно? Хоть голову и перевязали, но и Кардаш и Кутепов видели, что малому становится все хуже и хуже.

— Доктор нужен. — Констатировал факт Александр.

— Где его взять?

Вставший на ноги Кутепов, рассмотрел в сереющей дымке предрассветной мглы, что-то похожее на хутор. Поднявшийся хорунжий подтвердил, мол точно, по правую сторону далеко от дороги. Очертания пирамидальных тополей высаженных, будто по нитке свидетельствовало о том, что в тот закуток должна быть полевая дорога. Ладонью постучал по кабине, и Мордвинов управлявший краденым «зверем», не прижимаясь к обочине, просто нажал на тормоза. Выглянул из кабины.

— Чего?

— Веня, справа видишь хутор? Рули туда. Не довезем, Андрею покой нужен, а мы как по стиральной доске двигаемся.

— Понял.

Война в этих местах хоть может и проходила, да только точно мимо. Хутор действительно был и по крепким воротам и высокому забору видно, обошел стороной захватчик сей уголок.

— Кого там черти к порогу принесли? — встретил волевой громкий мужской голос домогательства снаружи.

Во дворе сразу пара собак разрывалась лаем сразу с того момента, как только машина подъехала к забору, а уж на стук в ворота ответила еще и рычанием, не прекратившимся и с появлением во дворе и самого хозяина. Жизнь хуторская такая, что ты сам себе и хозяин и охранник, и кормилец, а когда потребуется, то добавляется еще много «и».

Кардаш стараясь переорать собачий гомон, повысил голос для общения с хуторянином.

— Здрав будь, станишник! Помощь потребовалась, а на дороге только твой хутор ближе всего и попался по дороге.

— Чего надоть?

— Раненый у нас. Боимся не довезем!

— Погодь!

Дальше послышалось общение со «сторожами»…

— Ф-фу! Заразы! Место! Место, я сказал! Да замолчите вы, неугомонные! Сидеть!

…Звук хлопнувшей двери и женский голос.

— Кто там, Назар?

— Ты чего всполошилась, Аксинья? Люди подъехали, помощи просят!

— Можэ цэ бандюки?

— Не, непохоже! Иди, сам разберусь!..

Увидав бледное лицо Андрея, уложенного в горнице верхней части куреня, любопытная Аксинья, жена хозяина хутора, изрекла истину:

— За знахарем ехать треба. И ждать утра нельзя, бо загинет казак. Назар!

— Поехали, коль колеса имеются.

Трофим Лежнев казак справный, об этом молва по станицам издавна ходит. Только одинцом живет. Видать так ему удобно. Еще не стар и силушкой не обижен, да видать гулена, потому и пропадает из дому часто. Хозяйство на батраков иногородних бросает, так что может и год у родного порога не появиться. Когда турок на донскую землю припожаловал, прятаться на хуторе своем не стал, но и в войско под общую команду не пошел, а и по приписному не вызвали. У военных чиновников в бумагах ошибка закралась, будто бы Лежневу шесть десятков лет стукнуло. Сказывали, набрал таких же как сам розбышак и по турецким тылам огнем и сабелькой прошелся. Погуляли добре, сколь голов янычарских посносили с плеч, сколь техники ихней пожгли! Да только от отряда того рожки, да ножки остались. В расставленную специально для них засаду попали, а вырваться единицы смогли, да и те все в ранах были. Самого Трофима едва живого в хутор привезли. Никто не сомневался, что на погост вскорости несть придется. Ан, нет. Оклемался. Выжил и даже выздоровел. Да только когда фронт на месте встал, Трофим сник неизвестно куда. Отсутствовал долго. А два месяца тому, снова появился.