Максим Замшев: Избранный

– Привет! – Климов произнес это таким тоном, будто его отвлекали от чего-то крайне важного.

– Ну и ну. Обещал позвонить мне. Чуть не клялся. Я жду, и ни ответа, ни привета. Опять звоню первая. А ты еще таким тоном мне отвечаешь!

Отношения Климова и Марины последнее время балансировали на грани мелких ссор из серии «милые бранятся – только тешатся» и крупного разрыва. Объяснялось все просто. Марина хотела замуж. Замуж за Климова. А он не торопился предлагать ей руку и сердце. Изредка ее осеняло: «наверно, он меня не любит», но опасливая мысль сразу натыкалась на неопровержимое: «как меня можно не любить?», вследствие чего атаки на холостяцкую крепость возобновлялись с прежним напором.

– Понимаешь, меня на работу ни с того ни с сего вызвали!

– А сейчас ты где?

– Вот-вот освобожусь…

– Ну, так мы идем?

Вчера Алексей клятвенно заверил девушку, что они в выходной пойдут в кино на новый широко рекламируемый триллер.

– Такая жара. Давай лучше посидим где-нибудь. Ну, к примеру, в «нашем» месте.

Под «нашим местом» Климов подразумевал французское кафе на Маяковке. Там они познакомились.

– А может, все же в кино?

– Предлагаю встретиться и решить. Может, тебе самой еще расхочется. Ты на улице-то была?

– В кино, будет тебе известно, теперь хорошие кондиционеры…

– И все же жду тебя на Маяковке…

Комиссар Легрен курил толстые сигары. Это делало его похожим на шерифов из старых американских фильмов. Курил он со знанием дела, наслаждаясь каждой затяжкой, смакуя сладкий вкус дыма. Сейчас он раскуривал сигару в своем кабинете и слушал доклад подчиненного, Антуана Сантини. Сантини, молодой человек лет двадцати двух, поступивший на службу в полицию недавно, обожал свою работу. Еще в детстве он прочитал все детективы о комиссаре Мегре и с тех пор никакой другой профессии для себя не мыслил. Чтение знаменитых романов Сименона не было для подростка просто развлечением, он запоминал все до мельчайших подробностей, стремился влезть в шкурку знаменитого комиссара, угадать преступника прежде, чем по сюжету произойдет его разоблачение. Свои навыки Антуан собирался освоить на практике. С начальством ему повезло, Легрен немного напоминал знаменитого сименоновского детектива, поэтому под его началом Антуан работал с удвоенным энтузиазмом.

Обычно Легрен сразу нащупывал ниточку, главную версию и потом уже шел уверенно к цели. С первых часов ему уже было ясно, кто совершил правонарушение и почему. Интуиция интуицией, но все должно быть доказано и подтверждено. Как правило, сходилось. Но в случае с убийством на улице Булар все обстояло не так, как обычно, и в глазах комиссара угадывалось непривычное для него раздражение. С момента обнаружения трупа Леруа прошло уже больше суток, и дело выглядело все еще безнадежным. По всему выходило, что Леруа убивать было не за что и некому… Но кто-то же пришел к нему и подсыпал ему яд в бокал! Все совершено словно по сценарию детективного фильма, в котором действие разворачивается бог знает в какие времена. Так уже не убивают!

Сантини считал большой своей удачей разговор с мадам Безансон. Эта мадам живет этажом ниже Леруа. Ее показания пока были самыми конкретными. Он сообщила, что видела, как к Леруа незадолго до времени его предполагаемой смерти входил молодой мужчина. Однако женщина столь сильно пережила все случившиеся, выглядела такой испуганной, что чего-то более серьезного и могущего дать хоть какой-то след добиться от нее не удалось. Никаких характерных черт незнакомца она вспомнить не могла. Кухарка Гретти, которую Сантини допрашивал первой, только причитала и говорила, какой хозяин был хороший. По ее мнению, никому в голову не пришло бы расправиться с ним. На вопросы Сантини, не замечала ли она чего-нибудь подозрительного, непривычного в поведении хозяина, Гретти отвечала, что все было как обычно. Любопытно, что и Гретти, и соседи никогда не видели, чтобы к Леруа когда-либо кто-то приходил, отмечая его замкнутый и даже отшельнический образ жизни. А не перепутала ли чего-нибудь мадам Безансон? Сантини даже спросил ее, не страдает ли она галлюцинациями. Но это так оскорбило женщину, которая из испуганной домохозяйки в один момент превратилась чуть ли не в злобную фурию, что она наговорила Антуану массу дерзостей, которые сводились к тому, что полицейские должны верить в факты, а не в домыслы. Антуан начал было объяснять, почему он позволил себе усомниться, но в ответ ему пообещали пожаловаться его начальству за то, что он третирует свидетелей, заставляя их сомневаться в собственных показаниях. В этом месте комиссар прервал Сантини: