Сергей Вольнов - Шифр отчуждения

…В баре под названием «Бродвей» у нас с Люцифером два любимых столика. Один стоял в углу близ внешней стеклянной стены, но когда он бывал занят, мы садились за один из средних столов.

В этот раз — свободен. Потому мы проследовали к стене и устроились там. Рядом с угловым столиком располагались два кресла и запасной квадратный пуфик, который обычно пустовал. Мы расселись в кресла. Не поворачивая голов, сквозь прозрачные стены могли при желании наблюдать, как понемногу меркнут улицы, скрещивающиеся снаружи перед нашим углом.

Нам по обычаю принесли меню, хотя официантки прекрасно знали, что именно мы закажем. Страницы можно было трогать жирными руками. Отпечатки долго не держались, поверхности покрыты специальным составом.

Заказываем мы с корешем пиво из выращенной в полях экологически чистой моркови, естественно. «Carrot beer», коротко говоря.

Пока нам наливают, мы с Люцифером начинаем разговаривать. Когда люди многое друг о друге уже знают, они начинают делиться своими взглядами на различные сферы бытия и сознания. Если взгляды сходятся — хорошо, если нет — интересно. Вообще все друг о друге знать нереально, да и рано или поздно россказни об уже случившемся надоедают. Узнавая же мнение собеседника по какому-либо вопросу, этого человека можно узнавать лучше, чем если бы он сам о себе рассказывал.

«Бродвей» был все таким же, как прежде. Таким я его увидел во время первого визита сюда. Квадратные разноцветные столы блестят в свечении ламп, стулья перед барной стойкой никогда не пустуют, из акустических преобразователей льется классическая музыка как минимум столетней с лишком давности, что-нибудь типа альбомов «Пинк Флойда», песен «Скрябина» или композиций Стинга, по залу плывет гомон общающихся посетителей, но не напрягающий, а обволакивающий, гипнотизирующий, к такому слух тотчас приспосабливается.

Клиентура здесь спокойная. В основном люди за тридцать пять и больше, хотя и молодежи хватает. В смысле тех, кто даже младше нас с Лютиком, а мы четвертаки уже далеко не вчера разменяли. Но буйная молодежь сюда не заходит. Кому не хватает приключений, те в это время суток предпочитают шастать по увеселительным заведениям другого пошиба. В общем, двум медикам, которые зашли в «Бродвей» выпить морковного пива и расслабиться, здесь комфортно по умолчанию.

Морковное на вкус похоже на сок из нее самой, морковки, этого не избежать, но при этом напиток хмелящий. Имеет характерную «кислую» нотку в послевкусии, свидетельствующую о наличии алкоголя… Для тех, кто распробует, — «кэррот бир» отличный выбор.

— А помнишь, старина?..

О, это уже другая стадия разговора!

Когда общаются двое, имеющие полное право называть друг друга «старина», у которых в прошлом много пережитых вместе ярких моментов, и без лишних слов все ясно.

— Это было незабываемо, брат!

Обычно ответ бывает таким, ну или чем-то в подобном ключе.

Буря начала утихомириваться где-то к середине ночи, окончательно угомонившись лишь под утро. Я не спал и не сплю в привычном смысле этого слова. Лежу, напряженно вслушиваясь в окружающую обстановку, то открывая, то закрывая глаза, иногда проваливаясь в дрему.

Я понимаю, что нахожусь в зыбком положении: найденный дом не безопасен, он не защищен должным образом от напастей внешнего мира. Даже крыша протекает, хотя главное не это, а уязвимость перед более существенными неприятностями. Да и внутри может таиться что угодно, я же не залезал во все темные углы. А в любом из них с легкостью скроется коварный монстр…

Пролежав некоторое время на голом полу, я чуток восстановил силы, после чего развернул спальник и упаковался в него. К тому времени, когда начало светать, я все же смог полноценно заснуть. Сон получился тревожный и неглубокий, но в нем хотя бы голоса отсутствовали.

Пробуждение наступает не раньше полудня. Тягучий сон уходит нехотя. Наконец я выбираюсь из спальника и выглядываю в окно. Склон испещрен пятнами луж и блестит полосками ручейков, в отдалении шевелятся кроны деревьев. Тучи разошлись. Небо синее, солнце поднялось, вошло во вкус и сияет, блин, как сверхновая. Надо продолжать путь…

Я присаживаюсь на расстеленный спальный мешок, скрестив ноги в позе по-турецки, прикрываю веки, очищаю сознание от мыслей и прислушиваюсь к ощущениям. Кажется, моя цель еще очень далеко. В смысле, то самое место, куда мне нужно в итоге добраться. Предоставлен я сам себе и теперь целиком и полностью могу посвятить силы и время выполнению задачи.