Ларри Мэддок - Крах Золотой Богини

Единственной альтернативой было оставить сейчас это удобное царство, сбежать в безбрежное время и пространство и начать где-нибудь когда-нибудь все заново. Но если он выберет это, то может быть уверен, что Ганнибал Форчун и все агенты, каких сможет только выделить Пол Таузиг, прочешут каждую темпоральную линию в галактике, чтобы найти его.

Нет. Такая угроза убьет весь смак будущих проектов. Он совершил ошибку; он исправит ее. Он может, как мгновение назад, назвать себя идиотом, но трусом — никогда.

Приняв решение, он отвернулся от окна, накинул плащ с капюшоном на плечи и достал оружие, которого не применял двадцать лет.

— Не убивайте сестер! — рычал «морской бог», и его голос грохотал по всему большому залу храма. — Будучи милосердным, я прощаю их! Они заблуждались.

Сестры, увидев ужасную голову без тела, голову самого Нодиесопа, не говоря о свирепой толпе за ним, даже и не подумали защищать богиню, хотя некоторые оглянулись, не встала ли Мать человечества со своего золотого трона, чтобы сразиться. Видя, что Йоларабас не оказывает сопротивления, они последовали ее примеру и были согнаны в угол храма, пока толпа быстро творила кровавую расправу над застигнутыми тут молящимися богатеями.

К величайшему удивлению двух человек, несших платформу с подушкой, на которой лежала голова Нодиесопа, та превратилась в гигантскую чайку и быстро полетела на верхние этажи храма. Уэбли прозондировал храм и убедился, что партнера здесь уже нет. Он первым нашел обнаженное тело мертвой Илни, а рядом — одежду танцовщицы. Не надо было ломать голову, чтобы понять, зачем партнеру понадобился этот маскарад.

Годы теснейшей связи с этим человеком помогли Уэбли сообразить, каковы планы Форчуна на ближайшее время. Опасность для Ганнибала заключалась в том, что тот все еще имел неполную информацию о противнике, поскольку симбионт оставался пока единственным, кто знал, кем был Кронос на самом деле!

Вылетев пулей из открытого окна, Уэбли отчаянно надеялся, что будет не слишком поздно.

Хотя оружие хранителей явно было лучше, отсутствие боевых тренировок сказалось, когда они вышли на улицы, чтобы встретиться с врагом, который, к несчастью, превосходил их числом. Офицеры показали себя совсем неспособными к командованию. Яростно ругая их, Р'кагн с одышкой взбирался по узкой лестнице на стену, чтобы увидеть сверху, что происходит. Даже лошади, вскормленные на царских конюшнях, показывали перед лицом толпы неподобающую пугливость.

Тем временем парни Лландро брали верх над всеми, кто попадался им на пути, и горланили старинный гимн Нодиесопу, переделанный в воодушевляющую боевую песнь, которая служила теперь для ослабления боевого духа грифоголовых. К тому времени когда бунтовщики достигли гарнизона, они убедились в своей непобедимости. Неудержимая толпа смела первый ряд прекрасно вооруженных хранителей в устрашающих шлемах, как будто их и вовсе не было. Второй ряд составляли молодые вояки, слышавшие когда-нибудь о том, что высшая слава для воина — погибнуть в битве. Они повернулись и побежали. Кавалеристы, занимавшие фланги, последовали их примеру.

Р'кагн» проклиная свои трусливые войска, отдал команду катапультам, которые были установлены перед стенами. Но бестолковые катапультисты так и не смогли отправить ни одного снаряда в цель. Те же самые восемь машин под командованием Оранаса остановили пеструю орду Катакана и переломили ход сражения, но сыну Катакана их сгнившие тетивы служить отказывались. Семь из восьми машин были негодны. Восьмая выстрелила снарядом, начиненным зажигательной смесью. Он ударился о стену изнутри, отскочил назад и взорвался перед собственной пусковой установкой, уничтожив ее обслугу.

У толпы не было таких проблем. Факел за факелом летели на укрепления, в то время как люди пробивались вперед, рубя, коля, пронзая, избивая дубинками последних солдат, припертых к стене.

Лландро, используя свою профессиональную ловкость и умение казаться незаметным, первым забрался на стену как раз в тот момент, когда Р'кагн собрался ее покинуть. Верховный судья начал спускаться, обо что-то споткнулся и покатился кубарем по ступеням. Его крик был громче, чем любой из тех, которые он когда-либо исторгал из своих жертв. Крик был оборван кинжалом Лландро, пущенным с похвальной меткостью в спину Р'кагна. Смерть судьи сопровождалась хрипами, и ухо Лландро находило их чрезвычайно приятными.

Оскалясь по-волчьи, некоронованный король карманников спустился вниз, чтобы еще несколько раз пронзить того, кто слишком многих честных воров лишил пальцев, необходимых в их ремесле.