Тим Вернер - Последний шаман Цитруса (СИ)

И душило чувство вины. Потому что Зака по какой-то причине отец ребенком не посчитал и взял с собой. И Зак-то как раз по нелепой случайности выжил. Вместе с кучкой обкуренных травами безумцев.

И хотелось кого-нибудь если не убить, так побить, чтоб до крови. Но побить Зак мог только отца, а тот и без него медленно умирал. Гнил. Оставалось только ненавидеть его тихо, сквозь зубы.

Однажды Зак очень сильно испугался — и с тех пор перестал бояться.

И очень, очень сильно разозлился.

Что Рэй всегда умел — это бегать. Сейчас он, конечно, подрастерял былую прыть, но утешал себя тем, что попросту утратил обтекаемость формы. Разросся вширь и раздался в плечах после тренировок в Академии.

До Академии он не слишком занимался физподготовкой. Разве что в футбол любил играть. Ну, и нормативы сдавал, как все сдавали. Ивор там заметил этот его скрытый талант — скорость.

— Землянин, — с привычной угрозой в голосе говорил он, — я ж теперь не успокоюсь, пока не придумаю, как тебя использовать в корыстных целях.

— Я ничего воровать не буду, — серьезно предупреждал Рэй, Ивор фыркал, а в холодных синих глазах с вечным насмешливым прищуром читалось четкое: «С волками жить — по-волчьи выть, землянин».

Им было по пятнадцать, Рэй уже был своим среди местных. Но его все равно продолжали прощупывать на прочность. Будто ждали, что сломается.

Ему было пятнадцать, когда он сломался.

Чем-то насолили их группе — или лучше сказать группировке? — парни из выпускного класса, и Ивор с командой придумали, как сорвать им, собственно, выпускной. Рэй остался на стреме, а те тихонько пробрались в школу через подвал.

Там, говорил Ивор, проще отключить сигнализацию. Но что-то пошло не так, и сигнализация сработала. Тихая гадкая сигнализация, когда никто еще ничего не понял, а у копов уже загорелась лампочка, и копы шуруют к тебе на всех парах.

Рэй стоял в двух шагах от черного входа, когда увидел полицейскую машину. Отскочил за крыльцо, вжался в стену, замер, задержал дыхание. Или просто забыл, как дышать. Копы выскочили, хлопнули дверцами и, перекинувшись парой слов, деловито двинули к двери, заранее потянувшись к оружию. Они шли мимо Рэя ко входу в здание, надвигались твердо и неумолимо, а он не мог пошевелиться, сбросить оцепенение, всё пытался бороться со спасительной мыслью, что это — сон.

Рэй уже слишком привык к тому, что они не попадаются. Все привыкли. И тут — копы. Почти в дверях. Уже с оружием в руках. Их двое, а он — один. И стоит дернуться — пальнут. Конечно, у них не огнестрел — парализаторы.

Но лучше уже огнестрел — иначе мама с отцом дома убьют. После того, как его отпустят. Когда его отпустят. И неясно еще, на каких условиях отпустят.

Нет, ну, а чего он хотел?

Связался с бандитами.

Говорила ему мама…

«Соберись! — сказал себе Рэй, обрывая поток сознания. — Не можешь пошевелиться — шевельни хоть пальцем. Начни с пальца».

И впрямь пошевелил рукой, будто разминая ее. Сжал и разжал кулак, прокрутил кисть.

«Вот. Можешь, значит, когда захочешь», - сказал себе.

Копы остановились у двери. Пискнул кодовый замок.

«Теперь — беги!».

Рэй присел, нащупал заточку в голенище ботинка — оружие детям, ясен пень, нельзя было носить. Но с волками ведь жили. И делали, и покупали, и воровали его, и прятали, как умели.

— Ногу не порежь, — советовал ему Ивор, потом еще задумчиво хмурился и добавлял. — И вообще — тебе-то это зачем? Одуванчики срезать?

Все ржали, но Рэй привык. Это у них считалось дружеским подкалыванием. Они, волчата, и друг друга доставали постоянно. Кого-то на предмет вечной немытости, кого-то из-за родителей, у кого-то никогда не было денег, кому-то просто не везло.

А Рэй отдувался за всех землян, которых здесь не любили.

Рэй потом понял: землян нигде не любили.

Ивор был у них главным — вожаком стаи. Но и он получал. В основном — за Рэя. И еще за папку своего, который поматросил и бросил мамку. А у детей Мирры, как понял Рэй, такое не прощалось.

Рэй сжал в руке заточку и взял низкий старт. Рванул вперед, добежал до машины, с размаху ткнул переднее колесо, бросился к заднему, проткнул и его. Замер, прислушиваясь. И, неуверенный, что привлек достаточно внимания — тихая гадкая сигнализация! — на всякий случай дал короткий мощный пинок дверце, стараясь ударить плашмя всей подошвой. Чтобы не зашибить случайно ногу — нога ему еще пригодится.