Робин Хобб: Убийца шута

Чего бы я не сделал, чтобы защитить мою маленькую дочь? На что бы не решился, где бы провел черту, рассудив, что дальше заходить нельзя? Если ради нее я убил бы кого угодно без сожалений, означает ли это, что я – чудовище?

Или просто отец?

Но все мы крепки задним умом. Уроки усвоены слишком поздно. Будучи еще молодым человеком, в собственной шкуре я чувствовал себя согбенным стариком, полным боли и тоски. О, как я жалел себя и как оправдывал все свои дикие поступки! И когда пришел мой черед сделаться мудрым главой семейства, я оказался заперт, как в ловушке, в теле человека средних лет, все еще подверженного этим страстям и порывам, все еще полагающегося на силу своей правой руки, в то время как более мудрым было бы остановиться и привлечь к делу свой здравый смысл.

Уроки, усвоенные слишком поздно. Озарения, случившиеся спустя десятилетия.

И столько потерь, которых могло бы не быть.

Баррич, старый друг,

что ж, кажется, мы обустроились здесь. Это было непростое время как для меня, так и для тебя, если я правильно понял, что за чувства скрывает твое немногословное письмо. Дом громадный, слишком большой для нас двоих. Ты, как всегда, спросил о наших лошадях, прежде чем поинтересоваться моим собственным здоровьем. Отвечу сперва на твой вопрос. Рад сообщить, что Шелковинка довольно спокойно восприняла перемену конюшни, как и положено благовоспитанной верховой лошади, какой она всегда была. Рослый, напротив, обзавелся новым увлечением – начал задирать местного жеребца, но мы приняли меры и позаботились о том, чтобы их стойла и загоны находились теперь достаточно далеко друг от друга. Я уменьшил его порцию зерна, и здесь есть молодой конюх по прозвищу Толлмен Дылда – надо же, какое совпадение, – который пришел в полный восторг, когда я попросил его выводить коня и как следует гонять его по меньшей мере один раз в день. Уверен, что при таком образе жизни Рослый скоро угомонится.

Моя почтенная супруга… Ты о ней не спросил, но я же тебя знаю, дружище. И потому поведаю тебе, что Пейшенс была в ярости, страдала, грустила, устраивала истерики и сменила еще сотню других настроений по поводу сложившейся ситуации. Она бранит меня из-за того, что я был ей неверен до нашей встречи, а миг спустя прощает и винит саму себя за то, что не произвела на свет наследника, ведь «конечно же, дело целиком и полностью» в ней. Мы вдвоем как-то с этим справимся.

Я ценю, что ты взял на себя мои прочие обязанности. Брат поведал мне достаточно о нраве твоего подопечного, чтобы я смог выразить вам обоим свою поддержку и глубочайшую признательность. На кого еще я мог бы положиться в такие времена, в связи со столь необычной услугой?

Верю, ты поймешь, почему я соблюдаю осмотрительность в этом отношении. Погладь за меня Рыжую, обними и дай большую кость. Уверен, я в долгу перед ее бдительностью в той же степени, что и перед твоей. Жена зовет меня из зала внизу. Я должен закончить письмо и отослать его. Возможно, мой брат передаст тебе мое послание, когда ваши пути пересекутся в следующий раз.

На голых черных ветвях берез вдоль подъездной дороги выросли белые шапки свежевыпавшего снега. Белое на черном сияло, словно пестрое зимнее одеяние шута. Снег сыпался крупными хлопьями, добавляя свежий слой блистающей белизны к сугробам во внутреннем дворе. Он смягчал четкие края свежих следов от колес на дороге, стирал отпечатки мальчишеских ног на снегу и сглаживал протоптанные дорожки так, что от них остались одни намеки. Пока я наблюдал, прибыла еще одна карета, запряженная серыми в яблоках лошадьми. Красный плащ на плечах возницы был припорошен снегом. Паж в зеленом и желтом метнулся со ступеней Ивового Леса, чтобы открыть дверцу кареты и взмахом руки приветствовать наших гостей. Со своего наблюдательного пункта я не разглядел, кто это, но одежда свидетельствовала, что это скорее купцы из Ивняков, нежели мелкие дворяне из какого-нибудь имения по соседству. Когда они скрылись из вида, а их возница покатил карету к нашей конюшне, я взглянул на послеполуденное небо. Снегопад, безусловно, продолжится. Вероятно даже, продлится всю ночь. Что ж, так и должно быть. Я отпустил занавеску и повернулся как раз в тот момент, когда Молли вошла в нашу спальню.

– Фитц! Ты еще не готов?

Я окинул себя взглядом:

– Я думал, что готов…

В ответ на это жена поцокала языком: